Main » 2008»Ахсынньы»2 » Права народов в мультиэтничном государстве: путь в России
Права народов в мультиэтничном государстве: путь в России
12:21
Права народов в мультиэтничном государстве: путь в России. Смирнова Светлана Константиновна -
кандидат сельскохозяйственных наук, доктор политических наук, депутат
Государственной Думы (избрана по Удмуртскому одномандатному
избирательному округу Удмуртской Республики, член фракции "Единая
Россия").
Международно-правовые основы защиты прав народов и национальных меньшинств
Через длящийся несколько десятилетий дискурс прав народов и меньшинств красной нитью проходит мысль о том, что степень стабильности и демократичности нового государства, в котором живут малочисленные народы и меньшинства, во многом предопределяется тем, в какой степени созданы подходящие условия для свободного развития национальных меньшинств и лиц, принадлежащих к меньшинствам [36]. Прежде всего, под такими условиями подразумеваются юридически закрепленные эффективные технологии, позволяющие обеспечивать на практике международно-правовые принципы равноправия и недискриминации. Отсутствие защиты от дискриминации является источником возникновения противоречий и конфликтов между дискриминирующим большинством и дискриминируемым меньшинством. Дискуссия вокруг возможности признания прав народов и меньшинств в современном международном праве, а также учета этих прав в национальной политике государств на протяжении XX столетия являлась составной частью более широкой проблемы признания групповых, или коллективных, прав. Редко использовавшаяся на практике концепция коллективных прав стала предметом обсуждения уже в Лиге Наций. Однако широкий международный резонанс она получила после второй мировой войны в связи с объективными социально-политическими процессами международной жизни и необходимостью определения и регулирования правового положения различных социальных групп (беженцев, трудящихся-мигрантов, коренных народов, так называемых уязвимых категорий населения и т.д.). В современных международном и государственных законодательствах народы и национальные меньшинства не признаются в качестве субъектов права. Юридические полномочия этих групп развиваются в контексте международно-правовой регламентации прав народов, наций, групп, человека [37]. В этой связи, необходимо учитывать и то, что сегодня в правоприменительной практике различных государств довольно часты примеры, подтверждающие, насколько сложно в реальной жизни оказывается разделить отдельные категории прав (гражданские, политические, социальные и т.д.) человека. Это в полной мере можно отнести и к коллективным правам: экономические права этнических групп не могут рассматриваться вне их культурных или политических прав. Безусловно, соблюдение этих прав налагает на государство особую ответственность, зачастую не только ему самому нежеланную, но и за редким исключением совершенно непосильную. Очевидно, в этом и заключается одна из причин стойкого непризнания государствами коллективных прав разнообразных этнических общностей. Сегодня вопрос о коллективных правах этнических общностей принято рассматривать в рамках норм международного права, регулирующих права народов, и концепции «третьего поколения прав человека», выдвинутой французским юристом К. Вазаком. Суть концепции заключается в том, что вслед за наследием Великой французской революции – признанием гражданских и политических прав (первое поколение), а также идеями Великой Октябрьской социалистической революции о социально-экономических и культурных правах (второе поколение) настало время утверждения коллективных прав – «прав народов», или «прав солидарности», являющихся вкладом развивающихся стран в развитие представлений о правах и свободах человека. Несмотря на кажущуюся нарочитость обоснования, теория «третьего поколения прав человека» является, пожалуй, самой аргументированной попыткой регламентации коллективных прав в международном праве, поскольку формулируемые по существу как индивидуальные «права солидарности» по определению могут осуществляться только коллективно, «посредством согласованных усилий всех факторов общественной жизни, т.е. индивида, государства, публичных и частных объединений международного сообщества» [38]. Это, несомненно, представляет собой компромисс между нежеланием государств признавать коллективный характер прав и свобод различных этнических групп населения и невозможностью далее игнорировать данное обстоятельство, ввиду возрастающих требований этих групп. Хотя и не существует общепринятого перечня прав народов (как и коллективных прав вообще), последние могут быть подразделены на три группы. Во-первых, это права, имеющие нормативный характер. Соответствующие нормы в таком случае содержатся в универсальных, региональных или даже двусторонних международных договорах, среди которых следует отметить Международную конвенцию о ликвидации всех форм расовой дискриминации 1965 г., Международные пакты о правах человека 1966 г., Конвенцию ЮНЕСКО о борьбе с дискриминацией в области образования 1960 г., Рамочную конвенцию Совета Европы о защите национальных меньшинств 1994 г. и др. Как известно, универсальным групповым правом является право на равноправие и самоопределение народов, которое получило закрепление в качестве одного из основных принципов международного права. Согласно этим общепризнанным принципам противоправны любая внутригосударственная норма, тем более закон, ущемляющий или нарушающий принцип равноправия и самоопределения народа (народов) данного государства. Выступая на открытии Венской Всемирной конференции по правам человека 14 июня 1993 г. Генеральный секретарь ООН Б. Бутрос-Гали подчеркнул: «Права человека, в том числе право народа на самоопределение, не только универсальны, но и отношение к ним – мерило демократичности и демократизации общества в отдельном государстве». Во-вторых, это – «политические нормы», содержащиеся в так называемых «мягких» источниках, носящих рекомендательный характер. В числе таких источников наиболее важные: Декларация ООН о предоставлении независимости колониальным странам и народам, Хартия экономических прав и обязанностей государств, Декларация Рио-де-Жанейро по окружающей среде и развитию, Тунисская декларация о правах человека и правах народов и др. [39] Права народов нашли отражение в 27 статьях политической «Декларации социального прогресса и развития», принятой резолюцией 2542 (XXIV) Генеральной Ассамблеи ООН 11 декабря 1969 г. В ней предложен весьма широкий круг общих стандартов, которым должны следовать государства-члены ООН во внутренней и внешней политике при принятии законодательных актов и в судебной практике, дабы обеспечить максимальный социальный прогресс и развитие своим народам и каждому гражданину. В Декларации подчеркивается главная цель: постоянное повышение материального и духовного уровня жизни всех членов общества путем обеспечения права на труд, ликвидации голода, нищеты, неграмотности, достижения максимально высокого здравоохранения, обеспечения каждого достойным жилищем и коммунальными услугами, предоставления каждому «всестороннего социального обеспечения и услуг социального попечительства», охраны прав матери, ребенка; защита прав и обеспечение благосостояния детей; устранение условий, порождающих правонарушения; воспитание молодежи в идеалах справедливости и мира. Одним из важнейших звеньев международного права народов является право на развитие, Декларация о котором была принята Генеральной Ассамблеей ООН в 1986 г. (41/128). Под развитием в этом документе понимается «всесторонний экономический, социальный, культурный и политический процесс, направленный на постоянное повышение благосостояния всего населения и всех лиц на основе активного, свободного и конструктивного распределения создаваемых благ». Субъектами этого права являются каждый человек и все народы. Выдающимся документом, направленным на защиту прав народов, особенно актуальным в связи с развертыванием процесса глобализации в современном мире, является «Азиатско-Тихоокеанская декларация человеческих прав индивидов и народов», принятая 15 февраля 1988 г. в Дели при участии юристов 22 стран. Она подчеркивает различие прав человека и прав народов. В ней получила дальнейшее развитие система прав народов, в которую включены контроль над деятельностью транснациональных корпораций, над иностранными и национальными капиталовложениями с тем, чтобы содействовать прогрессивному развитию независимых государств, а также справедливому распределению богатства и доходов между различными социальными группами; отвергать все виды займов, подрывающих национальный суверенитет или развитие, усиливающих зависимость от иностранного капитала или усугубляющих социальное неравенство. И, в-третьих, права народов могут рассматриваться через категории правопонимания и правоубеждения людей. Источником таких прав, зачастую, являются обычно-правовые нормы, регулировавшие в прошлом основные сферы жизнедеятельности этносов и вступившие сегодня в конфликт с кодифицированными нормами, фиксирующими волю государства. Как правило, изначально не обладающие строгой юридической формой и, по существу, являющиеся элементом массового сознания, особые коллективные права народов как элемент правовых представлений и убеждений общества могут формулироваться в виде требований политических элит. Номенклатура конкретных прав народов, как и содержание коллективных прав, вместе с тем, является предметом дискуссии. В литературе, однако, предлагается группировать их по образцу индивидуальных прав личности на свободы, т.е. от природы присущие, неотъемлемые права и поэтому находящиеся вне вмешательства государств, и на собственно права, т.е. то, о чем договариваются на международном уровне. К свободам каждого народа относят, в первую очередь, право на существование, право на самоопределение, право на развитие, право на неотъемлемый суверенитет над своими естественными богатствами и природными ресурсами, право на равенство с другими народами [40]. Другой категорией этнических сообществ, имеющих право на международную защиту, являются национальные меньшинства, в отношении которых мировое сообщество выработало наиболее разветвленную систему защиты от давления большинства населения той или иной страны. Вместе с тем, режим национальных меньшинств по международному и внутригосударственному праву сильно отличается от режима и статуса народов, и связан, прежде всего, с системой предотвращения дискриминации Долгое время именно предотвращение дискриминации, равенство индивидов в пользовании правами человека воспринималось в ООН в качестве универсальной панацеи от всех проблем, могущих возникнуть в связи с меньшинствами. Однако такой исключительно недискриминационный подход, не дополненный мерами специальной защиты, сам по себе не содержит никаких гарантий от угроз недобровольной ассимиляции. Если рассматривать предотвращение дискриминации и международную защиту меньшинств и этнических групп как таковые, то мы имеем дело с двумя различными категориями в системе защиты прав человека, которые хотя и связаны между собой, имеют, несмотря на это, отличную друг от друга направленность. Так, принцип недискриминации ориентирован скорее на права индивида, а не группы; принадлежность к группе здесь является всего лишь одним из оснований, на почве которых запрещена дискриминация. Предотвращение дискриминации направлено на обеспечение универсальности и неделимости прав человека, данных ему от рождения. Что же касается международно-правовой защиты национальных меньшинств, то в ее основе лежит несколько иная установка: защита меньшинств имеет целью обеспечение безопасного существования, гарантирование равноправия и создание условий для свободного выражения, сохранения и развития этнической, культурной, религиозной и языковой самобытности меньшинств. Эта защита, в основном, осуществляется через признание и закрепление за меньшинствами и их членами определенных прав и принятие государствами соответствующих обязательств, связанных с реализацией этих прав [41]. ООН не удалось пока принять «твердого», т.е. юридически обязывающего, акта о защите меньшинств. Существует лишь несколько общих рамочных статей в некоторых многосторонних конвенциях. Так, в Международном пакте о гражданских и политических правах 1966 г. говорится, что «в тех странах, где существуют этнические, религиозные и языковые меньшинства, лицам, принадлежащим к таким меньшинствам, не может быть отказано в праве совместно с другими членами той же группы пользоваться своей культурой, исповедовать свою религию и исполнять ее обряды, а также пользоваться родным языком» (ст. 27) [42]. Аналогичная статья, но применительно к ребенку включена в международную Конвенцию о правах ребенка 1989 г. (ст. 30). По мнению специалистов, для достижения целей статьи 27 Пакта необходимо, чтобы государства выработали конкретные правовые и административные меры и механизм осуществления прав, содержащихся в названной статье. Например, трудно представить себе развитие культуры или языка меньшинств без специально адаптированных образовательных систем. Права лиц, принадлежащих к меньшинствам, останутся декларированными до тех пор, пока для них не будут созданы адекватные культурные институты. Ясно, что нельзя абсолютизировать обязательства государств по статье 27 Пакта, требуя их немедленного претворения в жизнь, т.к. степень их выполнения прямо зависит от финансово-экономических возможностей данного государства [43]. В целом, эта норма Пакта о гражданских и политических правах оказалась не в состоянии разрешить все противоречия, возникающие при осуществлении прав меньшинств. Вместе с тем, становится очевидным, что требование меньшинств защитить их права вызвано стремлением сохранить себя как этническую группу, обладающую специфической культурой, воспроизводить себя как отдельную социальную общность. Объем этого требования больше, чем соблюдение недискриминации или равенства перед законом: он охватывает проблемы языка, образования, собственных образовательных и культурных институтов, и часто – проблемы самоуправления и политической автономии. Международный нормотворческий процесс в области защиты меньшинств наиболее продвинулся в Европе. Уже в Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г. было записано, что закрепленные в ней права и свободы обеспечиваются «без дискриминации по какому бы то ни было признаку», в том числе по «принадлежности национальным меньшинствам» [44]. В принятой 18 апреля 1995 г. в Страсбурге Рамочной конвенции о защите национальных меньшинств акцент делается на защиту прав лиц, принадлежащих меньшинствам, которые осуществляют свои права индивидуально и вместе с другими (ст. 3. п. 2.). И в этом плане Рамочная конвенция придерживается того же подхода, который принят и в других международных организациях. По сравнению с другими международными документами, регулирующими права национальных меньшинств, Конвенция содержит новые важные положения. Так, государства-участники Конвенции обязуются защищать меньшинства от любой деятельности, угрожающей их существованию; принимать специальные меры в пользу меньшинств с целью содействия равенству между ними и остальным населением страны, и эти меры, принятые с учетом специфических обстоятельств, не должны рассматриваться как акт дискриминации. Конвенцией устанавливается право меньшинств быть защищенными от ассимиляции, которая проводится против их воли. В случае, когда меньшинство достигает существенного процента населения региона или страны, его члены имеют право, насколько это возможно, говорить и писать на родном языке, т.е. пользоваться им в политической, административной и юридической жизни региона или страны. Когда такое положение осуществимо, в государственных школах программа должна предусмотреть образование лиц, принадлежащих к меньшинству, на родном языке. Если государство не в состоянии обеспечить это само, оно должно разрешить преподавание языка в частных школах. Государство должно воздерживаться от проведения или поощрения политики, приводящей к ассимиляции меньшинств или изменению пропорции населения региона, населенного меньшинством. В Конвенции закреплено также право меньшинств на установление и развитие свободного и мирного трансграничного сотрудничества. Государства же в соответствующих случаях обязаны принимать меры, направленные на развитие трансграничных контактов. В свою очередь, лица, принадлежащие к национальным меньшинствам, обязаны соблюдать национальное законодательство и уважать права лиц, принадлежащих к основной национальной группе населения или к другим национальным меньшинствам. Все вышеперечисленные новации Конвенции являются, отчасти, реализацией стремления Совета Европы как можно шире закрепить в нормативных актах политические обязательства, принятые в рамках Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе (СБСЕ). Вытекающим из этого вполне понятным желанием привлечь к участию в Конвенции как можно больший круг государств (в том числе не членов СЕ) объясняется значительное количество оговорок, содержащихся в ключевых статьях документа, что, в конечном итоге, по мнению некоторых юристов-международников, сводит на нет предусмотренные в данной Конвенции права меньшинств [45]. Другим важным документом Совета Европы, закрепляющим культурные права меньшинств, является Европейская Хартия о региональных языках и языках меньшинств (принята 5 ноября 1992 г.). В преамбуле Хартии провозглашается, что защита исторических региональных языков и языков меньшинств способствует сохранению и развитию культурных традиций и культурного достояния Европы, а также является важным вкладом в строительство новой Европы, основанной на принципах демократии и разнообразия культур. В соответствии с принципами Хартии государства обязуются принимать специальные меры в пользу региональных языков и языков меньшинств в области образования, правосудия, административного управления и государственной службы, средств массовой информации, культурной деятельности, экономической и социальной жизни, а также в сфере трансграничных контактов меньшинств. При этом указанные меры вводятся для достижения большего равенства между носителями этих языков и остальным населением; с учетом их особого статуса данные нормы не считаются дискриминационным действием против носителей более распространенных языков. Согласно Хартии, при определении своей политики в области региональных языков или языков меньшинств государства обязуются учитывать потребности и пожелания групп, использующих эти языки. Приветствуется создание в случае необходимости межгосударственных органов, которые могут давать консультации властям по всем вопросам, относящимся к региональным языкам или языкам меньшинств. Интеграционные процессы на европейском континенте положительно влияют на эффективность принимаемых документов и стимулируют дальнейшее развитие международно-правовых и национальных норм относительно положения меньшинств, региональных языков и культур. В рамках Европейского Союза прилагается немало усилий для претворения в жизнь ратифицированных документов и унификации законодательств государств-членов ЕС в области функционирования миноритарных языковых и культурных сообществ. За последние двадцать лет Европарламент принял несколько важных резолюций: о языках и культурах региональных и этнических меньшинств, о мерах по поддержке их языков и культур, о региональной политике и роли регионов, о национальной политике в области школьного образования, книгоиздательской деятельности, теле- и киноиндустрии [46]. Во многом данные документы Евросоюза придерживаются подхода, принятого на глобальном уровне, например, в ООН. Т.е. концепции индивидуальных прав представителей меньшинств, в том числе предполагаемые меры, направленные на поддержание и развитие определенных культурных, языковых, образовательных, коммуникационных характеристик недоминирующих общностей, могут быть реализованы только совместно, и, следовательно, имеют коллективную направленность. В преамбуле резолюции Европейского Парламента о языковых и культурных меньшинствах Европейских Сообществ (от 9 февраля 1994 г.) прямо говорится о том, что все народы имеют право гордиться своим языком и культурой и поэтому должны иметь необходимые правовые средства для их защиты и развития. Языковое разнообразие Европейского Союза является ключевым элементом культурного богатства Союза, его сохранение и развитие выступает одним из основных факторов создания мирной и демократичной Европы. А поскольку языки и культуры меньшинств являются полноценной частью культуры Союза и европейского наследия, то Сообщества обязуются обеспечить их необходимой юридической защитой и соответствующими финансовыми ресурсами. Резолюция вновь указывает государствам-членам Сообществ на необходимость признания всех живущих на их территории языковых меньшинств и принятия необходимых правовых и административных мер для создания базовых условий сохранения и развития их языков [47]. Проблема сохранения национальной идентичности нашла отражение и в таком основополагающем документе Европейского Союза, как Хартия фундаментальных прав, которая была принята в 2000 г. В статье 21 Хартии говорится о недопустимости дискриминации в какой-либо форме на основании принадлежности индивида к национальному меньшинству. В статье 22 указывается на обязательство Союза уважать культурное, религиозное и лингвистическое разнообразие европейского континента [48]. Документы, принятые в рамках Совещания (с 1995 г. – Организации) по безопасности и сотрудничеству в Европе, несмотря на их политический характер, также содержат принципиальные положения, касающиеся прав меньшинств и их международной защиты. Более того, именно практика обсуждения в СБСЕ/ОБСЕ гуманитарных проблем и создание этой организацией соответствующих механизмов контроля и наблюдения подстегивали нормотворческий процесс, как на региональном, так и на глобальном уровне. Вторая сессия Конференции по человеческому измерению, проходившая в Копенгагене в июне 1990 г. посвятила вопросу национальных меньшинств целую главу своей заключительной декларации. В качестве исходного положения в Документе констатируется, что права меньшинств могут быть обеспечены только в условиях демократии, законности и гарантированной судебной защиты. Интересно отметить, что эти условия рассматриваются как гарантии полного уважения прав человека и основных свобод, «ставящих эффективные препятствия на пути злоупотребления государственной властью». Если в предшествующих международных документах говорилось об обязанностях государства по отношению к меньшинствам, то теперь указывается на гарантии, препятствующие злоупотреблениям со стороны государства. Другим, принципиально новым моментом является признание важной роли неправительственных организаций, политических партий, профсоюзов, организаций по правам человека и религиозных групп в поощрении терпимости, культурного многообразия при решении вопросов, относящихся к меньшинствам. Следующим новым положением в решении проблемы меньшинств следует считать включение в Документ обязанности государств тесно сотрудничать в компетентных международных организациях, членами которых они являются, включая ООН и – в соответствующих случаях – Совет Европы. Государства также взяли на себя обязательства принимать эффективные меры по защите национальных меньшинств как составной части обеспечения прав и свобод человека вообще, что включало в себя издание соответствующих законов, обеспечение правовой защиты, право выступать с жалобами, как индивидуальными, так и коллективными и т.д. Парижская Хартия для новой Европы подтвердила принципы Копенгагенского документа о правах меньшинств. В развитие процесса в июле 1991 г. в Женеве была созвана встреча экспертов по национальным меньшинствам, одним из главных итогов которой была констатация того, что проблемы, связанные с национальными меньшинствами, «не представляют собой исключительно внутреннего дела каждого государства» (раздел 2, параграф 3) [49]. Любопытным опытом СБСЕ/ОБСЕ в области защиты прав меньшинств является создание действенных инструментов контроля и превентивной дипломатии. На Московской сессии Конференции по человеческому измерению в 1991 г. были учреждены специальные миссии, которые могут расследовать положение на местах и участвовать в решении проблемы, связанной с несоблюдением принятых обязательств по человеческому измерению в рамках СБСЕ. На Хельсинкском саммите СБСЕ по предложению Нидерландов был учрежден пост Верховного комиссара по делам национальных меньшинств, задуманный как «инструмент для предупреждения конфликтов на возможно более ранней стадии». Его функции прямо связаны с «измерением безопасности» проблемы национальных меньшинств, поскольку он вмешивается, «когда напряженность, связанная с проблемами национальных меньшинств, грозит перерасти в конфликт в зоне СБСЕ, угрожающий миру, стабильности или отношениям между государствами-участниками» [50]. Важно отметить, что полномочия комиссара не распространяются на индивидуальные случаи, уже охватываемые механизмом человеческого измерения, что еще раз свидетельствует о заметном прогрессе в подтверждении коллективного характера прав меньшинств. Следует отметить, что на дальнейшее развитие, детализацию и возможное нормативное закрепление основных категорий коллективных прав могут значительно повлиять имеющийся опыт международно-правового регулирования аналогичных прав в отношении коренных народов. Специфика режима коренного населения заключается в том, что по своей сути они являются народами (по терминологии, употребляемой ООН), но нормы, применяемые к ним, сходны по своей направленности с нормами, касающимися меньшинств [51]. Основными «твердыми» источниками, регулирующими статус коренного населения, являются принятая в 1957г. Конвенция Международной организации труда (МОТ) № 107 и пересмотревшая ее в 1989 г. Конвенция МОТ № 169. Относительно эволюции представлений о характере и статусе коренных народов показателен уже тот факт, что, если Конвенция № 107 касается «членов племенных или полуплеменных народностей», то Конвенция № 189 относится уже к «народам». В обеих этих конвенциях за туземными (индигенными) группами в целом признается даже такое традиционно индивидуальное право, как свобода от дискриминации. Важным достижением конвенций является и то, что они содержат определение того, что следует понимать под коренными народами. В международно-правовой доктрине на основе этого определения сложилось такое понимание коренных народов, в соответствии с которым их объединяют следующие характеристики: 1) эти группы являются потомками тех людей и народов в целом, которые населяли какую-либо территорию до прихода населения с другой культурой, другого этнического и расового происхождения; 2) на общегосударственном уровне они занимают недоминирующее, в подавляющем большинстве – зависимое, а порой и дискриминационное положение; 3) они обладают языковыми, традиционными, часто расовыми отличительными чертами от остальной части населения данной страны или региона; 4) они сознательно считают себя коренными, и такое самосознание является частью их культуры, религии, бытия, существования; 5) они привязаны к родной земле, природе и окружающей среде, что выражается во взаимосвязи и взаимозависимости этих двух понятий (коренной народ – земля) [52]. Основные положения Конвенции МОТ № 169 предусматривают: Во-первых, ответственность правительств за проведение с участием коренных народов согласованной и систематической деятельности по защите прав этих народов и установлению гарантий их целостности. Во-вторых, неприкосновенность ценностей, практики и институтов указанных народов, их права решать вопрос выбора собственных приоритетов для процесса развития, включающих верования, традиционные институты, духовное благополучие. В-третьих, признание в качестве важных факторов сохранения их культуры и экономической самостоятельности развития традиционных видов деятельности, таких как охота, рыболовство, звероловство, собирательство, кустарные промыслы. В-четвертых, принятие специальных мер для охраны лиц, принадлежащих к этим народам, их институтов, собственности, труда, культуры и окружающей среды [53]. Основные нормы, составляющие сущность права коренных народов на территорию своего обитания, изложены также в ряде политических деклараций. Наиболее важной из них является Декларация ООН о правах коренных народов, проект которой сейчас находится в стадии обсуждения. В этом документе, в частности, признается неотъемлемым право коренных народов на свои земли, территории и ресурсы, основанное на их политических, экономических и социальных структурах, а также на их культуре, духовных традициях, истории и философии. В преамбуле проекта подчеркивается необходимость демилитаризации земель и территорий коренных народов, что будет способствовать миру, экономическому и социальному прогрессу и развитию. Статьи части VI проекта Декларации особо выделяют ряд коллективных прав коренных народов на свои земли. В частности, статья 25 провозглашает право коренного населения поддерживать и укреплять свою особую духовную и материальную связь с территорией обитания и нести свою ответственность перед будущими поколениями в этом отношении. Согласно статье 26 коренные народы имеют право владеть, разрабатывать, контролировать и использовать земли и территории своего традиционного проживания. Это включает в себя право на полное признание их законов, традиций и обычаев, систем землевладения и институтов по освоению и использованию ресурсов, а также право на действенные меры со стороны государств по предотвращению любого посягательства на эти права, их лишения или ущемления. Коренные народы имеют право на возвращение им земель, территорий и ресурсов, которые были у них конфискованы, использованы или которым был нанесен ущерб без их свободного и осознанного согласия (ст. 27), а также право на сохранение, восстановление и охрану всей окружающей среды и производительной способности их земель территорий и ресурсов. Военная деятельность на землях и территориях коренных народов не проводится, если с соответствующими народами не имеется добровольно достигнутой договоренности об ином. Государства обязаны принимать действенные меры и к недопущению хранения или удаления опасных материалов на землях и территориях коренных народов (ст. 28). Проект Декларации в статье 30 относит к числу прав коренных народов их право определять приоритеты и разрабатывать стратегии освоения или использования своих земель и ресурсов, включая право требовать от государств получения их свободного и осознанного согласия до утверждения любых проектов, затрагивающих их территорию и ресурсы, особенно в связи с освоением, использованием или разработкой полезных ископаемых, водных или других ресурсов. Важное положение содержится также в статье 10 проекта, согласно которой коренные народы не могут быть насильно изгнаны со своих земель или территорий. Многие из этих далеко идущих политических требований уже нашли юридическое закрепление в специальных международных актах. В Конвенции МОТ № 169 уточняется, что реализация права аборигенов на земли носит вполне конкретный характер (увязывается с их культурными, духовными и хозяйственными запросами) и неравнозначно праву на самоопределение народов [54]. Государство, ратифицирующее данную Конвенцию, гарантирует права коренных народов на земли. При необходимости определяются границы земель, которые они традиционно занимают (ч. 2 ст. 14); предусматриваются процедуры разрешения споров по поводу земли (ч. 3 ст. 14); устанавливаются барьеры, препятствующие получению земли аборигенов иными лицами путем использования обычаев указанных народов или незнания ими законов (ч. 3 ст. 17). При этом допускается, что земельные отношения между соплеменниками в границах земель соответствующего народа регулируются по принятым у него нормам и обычаям (ч. 1 ст. 17). Конвенцией вводятся санкции за неправомерное вторжение на аборигенные земли или за неправомерную эксплуатацию этих земель (ст. 18) [55]. Анализ развития международной системы защиты народов и национальных меньшинств показывает, что в рамках международных организаций правительствам удается договориться о защите прав миноритарных этнических общностей через призму общепризнанной концепции прав человека, т.е. посредством индивидуальных прав человека. Сегодня не менее актуально говорить о необходимости формулировать и защищать коллективные права национальностей. От их фактического признания во многом будет зависеть и дальнейшее развитие системы международно-правовой защиты этнических общностей. Другим важным компонентом этого процесса является унификация дефиниций различных этнических групп. Следует подчеркнуть, что существует прямая связь между тем, какое понимание народа – этническое или общегражданское – ляжет в основу международного регулирования прав народов, и тем, будут ли меньшинства признаны частью единых народов-этносов, в том числе и коренных, имеющих признанные на международном уровне коллективные права. Разрешение этой проблемы может иметь существенные юридические последствия, хотя, по определению российских этнологов, гражданское и этнокультурное значения понятия «народ» не противоречат, а скорее взаимообусловливают друг друга, и принадлежность конкретного человека к обоим или нескольким типам общности не является взаимоисключающей [56].
Права народов и национальных меньшинств в российском законодательстве Вступление России в Совет Европы и ратификация Российской Федерацией рамочной Конвенции о защите национальных меньшинств актуализирует вопросы принятия новых законодательных актов в сфере юридического закрепления индивидуальных и коллективных прав членов этнических сообществ и национальных меньшинств. В этой связи в Государственной Думе уже разрабатывается и обсуждается ряд важных законопроектов: «О правовом статусе этнокультурных объединений, представляющих языковые, этноконфессиональные и этнические меньшинства», «О гарантиях прав национальных меньшинств» и др. Вместе с тем, действующее российское законодательство уже содержит целостную систему норм, направленных на защиту преимущественно индивидуальных прав и интересов представителей малых народов и национальных групп. Так, согласно Конституции РФ, государство гарантирует (в том числе путем принятия законодательных и иных мер) равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от каких бы то ни было обстоятельств (происхождения, языка, отношения к религии и других) и запрещает любые формы ограничения прав граждан по признаку национальной или иной принадлежности (ст. 19). Уже в Законе СССР от 26 апреля 1990 г. «О свободном национальном развитии граждан СССР, проживающих за пределами своих национальных государственных образований или не имеющих их на территории СССР» устанавливается, что «для содействия удовлетворению национальных культурных, духовных и языковых запросов граждан в местах компактного проживания национальных групп, составляющих большинство населения данной местности и не имеющих своих национально-государственных образований на территории СССР, могут образовываться национальные административно-территориальные единицы (национальные районы, национальные поселки и национальные сельсоветы)» (ст. 7). Принципы, закрепленные данным Законом, нашли отражение и в Декларации о государственном суверенитете Российской Федерации, где говорится о том, что «представителям наций и народностей, проживающим в РСФСР за пределами своих национально-государственных образований ил
