Main » 2010 » Олунньу » 9 » ИГОРЬ ПАХОМОВ: «СЛЕДСТВИЮ НУЖНА НЕ МОЯ ГОЛОВА, А МАКСИМОВА»
ИГОРЬ ПАХОМОВ: «СЛЕДСТВИЮ НУЖНА НЕ МОЯ ГОЛОВА, А МАКСИМОВА»
17:21
ИГОРЬ ПАХОМОВ: «СЛЕДСТВИЮ НУЖНА НЕ МОЯ ГОЛОВА, А МАКСИМОВА»
ЯВ. Пятница, Январь 29, 2010.Игорь Пахомов В январе прошлого года был заключен под стражу руководитель компании «Ленанефтегаз» Игорь Пахомов. Следствие вменяло ему в вину мошенничество в особо крупных размерах, в результате которого другой компании — «Саханефтегаз» — был нанесен ущерб на сумму более 111 млн рублей.
Эти деньги, по версии следствия, были выплачены «Ленанефтегазу» при посредничестве вице-президента «Саханефтегаза» Игоря Чикачева на строительство и доведение до ума трубопровода Талакан — Витим. При этом на непременном аресте и Пахомова, и Чикачева настаивали не столько органы следствия, сколько сменившееся руководство «Саханефтегаза». Почти с самого начала истории пошли разговоры о том, что Пахомов и Чикачев «попали под раздачу» не столько из-за трубы и денег, а из-за прежнего руководителя «Саханефтегаза» Афанасия Максимова. Потерявший сначала поддержку руководства республики, а затем и пост президента компании, Максимов не стал отмалчиваться, а «полез в бутылку». Он объявил войну всем — от нового менеджмента «СНГ» до президента Якутии…
В январе этого года Игорь Пахомов вышел из СИЗО (Чикачева отпустили раньше). Ирония судьбы: он вышел почти одновременно с подписанием президентом Медведевым закона, по которому человека, обвиняемого в экономических преступлениях, не должны лишать свободы до вынесения решения суда. На такое изменение в законодательстве российские власти пошли после того, как в ходе рейдерских войн в московском СИЗО просто-напросто заморили адвоката Магнитского… В сравнении с Магнитским Пахомов — счастливчик. Магнитский мертв и похоронен, а Пахомову за время ожидания обвинительного заключения «всего лишь» сломали руку и челюсть.
— На какую дату назначен суд по вашему делу? — Даты нет. Да суд и не может быть назначен. — Почему? Разве дело закрыли? — Потому что у следствия все еще нет обвинительного заключения по моему делу. Год прошел, но они, видимо, не продвинулись достаточно. Сегодня я до сих пор точно не знаю, в чем именно меня обвинят и от чего придется отбиваться. За то время, которое я провел в СИЗО, следствие неоднократно меняло перечень статей, которые мне инкриминировались. От неуплаты налогов и незаконной предпринимательской деятельности до использования нелицензионного программного обеспечения на компьютерах… На каких остановятся в конечном итоге, я не знаю. — Тяжело жить с такой неопределенностью.
— Мне не тяжело. Знаю, что вины моей нет, и сплю спокойно. Никакие деньги я не разворовывал. Все работы по договору были выполнены.
— Однако до вашего ареста новый президент «Саханефтегаза» Михаил Поляков чуть ли не лично возил журналистов на эту трубу. И те публиковали фотографии, которые весьма красноречивы: ржавые куски трубы в лужах, в болоте… — Я читал и статьи, и фотографии видел. Неискушенному читателю все кажется очевидным, а на деле идет откровенная подтасовка фактов. Мы брали на себя обязательства по строительству 14 километров трубопровода и устранению неполадок, оставшихся после работы «Саханефтегаза» на 108-километровой протяженности трубы, которую тянули до нас. Эти работы выполнены. Есть письма московского подрядчика — компании «Спецгазремстрой» — на имя президента республики Вячеслава Штырова, где прямым текстом говорится, что «Ленанефтегазстрой» исполнила все работы квалифицированно и в срок. Труба была испытана давлением. Управление Ростехнадзора республики приняло нашу работу. Мы отработали как надо… — С фотографиями не поспоришь. — Закончу мысль: единственное, мы оставили на трубе два разрыва протяженностью несколько сот метров. Дело в том, что из-за перепрофилирования трубопровода с нефти на газ там необходимо было произвести дополнительный монтаж оборудования. Об этом мы отдельно уведомляли правительство. Предлагали отчитаться на заседании или коллегии. Но нас не стали приглашать и слушать. Вот на этих разрывах и позировали журналисты. А на некоторых фотографиях вообще видно, что трубопровод не наш. Это, судя по всему, временная нитка, которая была в эксплуатации, а не труба, с которой работали мы. Если бы против нашего предприятия не начала действовать силовая машина, в 2009 г. в Витиме уже был бы газ…
— Каково состояние трубопровода сейчас?
— Его передали «Сахатранснефтегазу». На какой стадии работы сейчас, не знаю. — В «Ленанефтегаз» вы, как я понимаю, не вернулись? — Сейчас директором «Ленанефтегазстроя» назначен другой человек. Да только предприятие практически уничтожено и не работает. Вся документация изъята, техника арестована, люди отправлены в вынужденные отпуска без содержания. А ведь мыслилось, что это будет одна из лучших сервисных компаний Якутии. Опять же рынок предлагал массу возможностей. Жаль. — На вас оказывали давление после ареста со стороны следствия? — После того, как меня поместили в СИЗО, следствие официально обо мне практически забыло. Следственных мероприятий с моим участием не производилось. Я просто сидел и, скажем так, общался. — В ходе этого, так сказать, общения у вас оказались сломанными рука и челюсть. Это случайность? Бытовой конфликт? Или способ давления?
В начале июня 2009 г. Игорь Пахомов был избит соседом по камере Юрием Козием (мужчиной весьма крупных габаритов). В результате были получены серьезные травмы. Официально же руководство СИЗО поспешило объявить о том, что Пахомов «упал с кровати». Позже факт избиения признали, но никаких последствий это за собой не повлекло.
— Для бытового конфликта предпосылок не имелось. Мы ведь не первый день сидели вместе с этим человеком. И никакой конфронтации у нас не было. И повода для конфликта. Для меня все случившееся стало полной неожиданностью. — И чем все закончилось? Вы отказались писать жалобу? — Отказался по вполне понятным соображениям. Протокол же передали вверх по инстанциям, там дело и заглохло. — Вы сказали, официальных следственных мероприятий не производилось. А неофициальных? Например, предложений заключить сделку со следствием? — Ну, об этом как-то даже нужды нет говорить. Это предлагалось следователями изначально и прямым текстом. И после, когда меня посадили в СИЗО, тоже. «Дай показания на Афанасия Максимова и завтра будешь свободен, пойдешь по делу как свидетель». — Афанасия Максимова? Не Игоря Чикачева? — Да им Чикачев, как и я, не нужен. Конечная цель всех этих действий — Афанасий Максимов. — Максимов этого не мог не понимать. Вы получали его поддержку? — Нет. Да и что бы он мог сделать? — Ну, он все-таки депутат Госсобрания. — Может, он и пытался что-то предпринять, но ему не давали. И потом, ему сейчас самому тяжело. Отняли или поставили на грань банкротства практически весь бизнес: «Якол», газовый завод в Кысыл-Сыре. Сейчас вот лицензию у «Сунтарнефтегаза» отозвали (одну). Идет давление на всех уровнях… Максимову сегодня себе надо помогать. Я знаю, что он мне выражал моральную поддержку через супругу. Этим все и ограничилось. — Когда следователи делали вам предложение — показания на Максимова в обмен на свободу, — рядом с диктофоном никто не стоял. Чем еще вы можете подтвердить, что происходящее — политический заказ, а не экономические разборки? — «Экономические разборки» ведутся в Арбитражном суде. Если имеет место быть спор двух хозяйствующих субъектов, один всегда может подать в суд на другого. Если президент «Саханефтегаза» Михаил Поляков считал, что мы нанесли его предприятию экономический ущерб, где-то обманули или обокрали, то почему он не подал в суд? Выиграл бы, и нас бы заставили возмещать ущерб. Однако именно «Саханефтегаз» — даже не следствие! — настаивал на уголовном деле и непременном аресте меня и Чикачева. Важнее было посадить нас, чем восстановить реальный или мнимый ущерб. Сейчас, когда действиями силовых структур мое предприятие практически уничтожено, что с него можно взять? Нет логики в таких действиях. А вопросы следствия окончательно расставили все на свои места… — Когда крупный бизнесмен или предприниматель «заезжает» в места ограничения свободы, его начинают активно «раскулачивать». Платишь — получаешь приемлемые условия. Не платишь — возникают проблемы. С таким сталкивались? — Когда я только поступил в известное учреждение, мне сразу сделали несколько предложений. Ну там заасфальтировать определенную территорию, произвести ремонт отдельных помещений… Но я сразу отказался. Я был уверен, что произошло недоразумение и что долго здесь не задержусь. Поэтому так и сказал: ребята, я в ваши игры не играю, я сюда ненадолго. Ошибся. — И? — Жил на общих основаниях. Сменил с десяток камер. Были такие, в которых по 22—25 человек на восемь нар. Спали в три смены. Тяжело, но можно приспособиться. Для меня это не были «нечеловеческие условия», я же в интернате жил, видел уже такое… И потом, вопреки распространившемуся мнению, там тоже люди сидят. Пугает только, что огромное количество молодежи. Процентов 70 — «по пьяному делу». Подрались, мобильник отняли. Многих раньше не привлекали. А вот выйдут через некоторое время они уже многому «обученные». Совсем другими людьми. — Кроме, так сказать, «общения», чем занимались? — Читал. Правда, библиотека в СИЗО очень маленькая и состоит из старых книг, вышедших еще в советское время. Я за год почти все, что там было, перечитал: Драйзера, Шолохова по второму разу. Плохо, что книг экономической направленности почти не было. А передавать с воли книги запрещали. Совсем. Видать, боялись, что, как Ленин, на полях молоком тайные послания писать будут. Хорошо хоть, свежую периодику мне всегда доставляли. Читал, сопоставлял, анализировал, делал заметки. Ум нельзя держать праздным. — Чем планируете заниматься? — Я все еще остаюсь руководителем Торгово-промышленной палаты республики. Ее развитием и буду заниматься. А дальше — посмотрим. — Но вас арестовали через несколько недель после выборов в эти самые руководители… — Да. И в результате палата снова не подавала признаков жизни. Но я знаю, что это может быть очень важная для республики структура как в экономическом, так и в социальном плане. В палате состоит около 40 предприятий, 40 налогоплательщиков и работодателей! А будет больше. Поэтому буду прилагать все силы, чтобы ТПП ожила и заработала. На этот четверг у нас намечено заседание правления. Будем определяться с планами на ближайшую перспективу. Основной упор, конечно, будет сделан на защиту прав предпринимателей. — Дело против вас не закрыто. И перспективы его неясные. Не думаете, что ваш нынешний статус может помешать работе ТПП? — К сожалению, уже мешает. Например, мы пытались договориться о встрече правления Торгово-промышленной палаты республики с министром по делам предпринимательства Екатериной Кормилицыной. И получили ответ в категоричной форме: никто с нами встречаться не будет. А между тем в комплексе мер по развитию малого бизнеса, который подписала министр и который одобрило правительство, 11 пунктов прямо связаны с ТПП. Еще шесть предусматривают наше участие. Как работать? — Скажите, а в ТПП есть деньги? — Какие там деньги? Палата не работала долгие годы. Утеряно почти все: вся инфраструктура, имущество, социальный вес. — Итак, денег там нет. Ваш бизнес сегодня разрушен. Ваше место в компании занято другим человеком. За счет чего вы живете? — Правильно будет: за счет кого. Сегодня нашу семью в финансовом плане тащит моя жена. — Жена — бизнесмен? — Почему сразу бизнесмен? Простой медик. Я ей несказанно благодарен за поддержку, которую получал все это время. Мы оба знаем, что все сложности — временные. Сегодня денег нет, завтра я их заработаю; сидеть на месте, сложа руки, не умею. А пока мне многого не надо. Никогда не был из этих: пальцы веером, купюры во все стороны. Я и раньше знал, что главное — здоровье и семья. И то, и другое сохранил. Правда, пока я «общался» там, пропустил столько важного! Сын в институт поступил, дочка в первый класс пошла…
Все политизировано,Президент РС(Я) занимается только мегапроектами,при этом поступления в бюджет республики уменьшается,депутатам Ил Тумена все по барабану,Министр по предпринимательству не желает встречаться с Торгово-промышленной Палатой Якутии!Что это?Где гарант Республики,народ отстранен от его выборов и это 21-й Век?
