Уже более полугода прошло с того момента, как директор ФСБ Александр Бортников отдал журналистов под контроль этой спецслужбы:столь же полный, как и негласный. То самое подразделение спецслужбы на Лубянке, куда обращаются журналисты со своими запросами, получило право ставить на прослушку, инициировать слежку и обыски. Приказ №343, подписанный 15 июля 2009 года, расширил перечень руководителей подразделений ФСБ, уполномоченных «возбуждать ходатайство о проведении контрразведывательных мероприятий, ограничивающих конституционные права граждан» (т.е. право на тайну переписки, телефонных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений, а также на неприкосновенность жилищ).
То есть речь идет о списке руководителей ФСБ, которые имеют право «заказывать» техподразделениям прослушку, слежку и обыск, в том числе негласный. Этот перечень первый раз был определен приказом ФСБ от 14 сентября 2007 года, и тогда в него вошли начальники разных подразделений службы контрразведки, экономической безопасности, УСБ, пограничники, особисты и руководство спецслужбы.
Приказ Бортникова от июля 2009 года расширил этот список: теперь в нем появилось Управление программ содействия ФСБ. Именно это управление отвечает за контакты ФСБ с журналистами, и Центр общественных связей входит в его структуру.
Между тем, существует ограниченный список оснований, по которым в отношении граждан проводятся контрразведывательные мероприятия. По закону о ФСБ, всего шесть пунктов:
а) наличие данных о признаках разведывательной и иной деятельности специальных служб и организаций иностранных государств, а также отдельных лиц, направленной на нанесение ущерба безопасности Российской Федерации;
б) необходимость получения сведений о событиях или действиях, создающих угрозу безопасности Российской Федерации;
в) необходимость обеспечения защиты сведений, составляющих государственную тайну;
г) необходимость изучения (проверки) лиц, оказывающих или оказывавших содействие органам Федеральной службы безопасности на конфиденциальной основе;
д) необходимость обеспечения собственной безопасности;
е) запросы специальных служб, правоохранительных органов и иных организаций иностранных государств, международных организаций в соответствии с международными договорами Российской Федерации.
Очевидно, что российские журналисты вряд ли являются «клиентами» этого списка — они не носители гостайны, и подрывать собственную безопасность ФСБ, разглашать секреты или имена агентов они могут лишь при одном условии: если им все это расскажут сотрудники спецслужб или других ведомств с допуском к секретам. Собственно, именно поэтому в феврале 2000 года Александр Зданович, тогда еще начальник Управления программ содействия (УПС), вполне логично заявил «Известиям», что в ФСБ выявлением утечек занимается не его структура, а управление по защите гостайны: искать утечку надо там, где она случилась, а не редакциях. В то же время, для защиты каждого вида секретов в ФСБ есть профильное подразделение: от управления по контрразведывательному обеспечению промышленности до военной контрразведки, и именно они обычно инициируют возбуждение уголовных дел по факту публикаций.
Именно поэтому опрошенные мной эксперты — юристы и офицеры ФСБ — в один голос говорили, что Управление программ содействия, видимо, будет использовать полученное право на слежку и прослушку не для возбуждения уголовных дел в отношении журналистов, а для контроля.
Просто если раньше начальнику УПС для постановки журналиста на прослушку приходилось идти на поклон к руководству ФСБ или в службу контрразведки и объяснять, зачем это нужно (а в спецслужбе, как и везде, есть очередь на подобные мероприятия, и начальник контрразведки может отказать, решив, что следить за реальным шпионом важнее), то теперь начальник УПС может делать это самостоятельно, просто отдав соответствующий приказ. (Конечно, при наличии судебного решения. Однако много ли известно случаев, когда судьи отказывали ФСБ в таких запросах?)
Конечно, деятельность Управления программ содействия ФСБ уже с момента его создания выходила за рамки пресс-службы. Даже название управления удивляло осведомленную публику: дело в том, что программы, или операции содействия — это термин из лексикона внешней разведки, который заменил в начале 90-х одиозное словосочетание КГБ «активные мероприятия». Спустя пару лет бывший начальник ЦОСа ФСБ и вдохновитель создания управления Александр Михайлов так объяснял автору значение термина:
«Вы скажите — а, это задачи дезинформации! Нет, дезинформация — это когда вопрос имеет прямое отношение к противнику, а не к обществу. А если говорить о противнике, то да, операции содействия — это операции воздействия на противника».
То есть центр общественных связей ФСБ включили в состав управления, задача которого — информационное воздействие на противника, и остается только гадать, что при этом понималось под противником.
Кроме того, было известно, что один из отделов ЦОСа занимается мониторингом публикаций для определения авторства статей, написанных под псевдонимом. Было также известно, что еще осенью 1998 года в рамках управления по защите конституционного строя была создана курирующая журналистов структура, задачей которого официально считалось выявление экстремистских публикаций.
После ухода в июне 2002 года Здановича на ВГТРК его заменил Василий Дворников, который за прошедшие годы умудрился не дать ни одного интервью. На передний план выступил Центр общественных связей, а Управление программ содействия все больше уходило в тень.
Однако, как теперь выясняется, Управление отнюдь не бездействовало, а все больше расширяло свои полномочия, и июльский приказ Бортникова в корне меняет ситуацию для журналистов, пишущих на горячие темы.
Мониторинг, контент-анализ публикаций и даже выявление стилистических особенностей авторов, которыми занимались в ЦОСе в 90-е, является вполне легитимной сферой деятельности для любой пресс-службы, в том числе и ФСБ.
Но когда в 1999 году в одной структуре оказались пресс-служба и подразделения по ведению информационных войн — это уже был выход за флажки. В декабре 2008 года в Афганистане НАТО попыталось соединить в одном управлении пресс-службу и управление психологических операций, и это вызвало возмущение прессы и нескольких членов альянса, включая Германию, поскольку это решение подрывало доверие к распространяемой НАТО информации.
Право же ставить на прослушку, гарантированное приказом Бортникова, — это принципиально новый шаг к манипулированию прессой, и на этот раз аналогов он не имеет.
Важная деталь: подразделения ФСБ делятся на оперативные и обеспечения. Первые (к ним относятся, например, контрразведка и антитеррор) — это оперативники, которые должны вести оперативно-розыскную деятельность и, прежде всего, вербовать агентов. К обеспечению относятся управление капитального строительства, ведомственная медицина, кадровики, приемная и, как до последнего времени считалось, пресс-служба.
Однако право ставить на прослушку, очевидно, входит в арсенал методов оперативных подразделений. Между тем, в Центре общественных связей ФСБ на мой вопрос, является ли Управление программ содействия оперативным подразделением, ответили, что «это регулируется нашими внутренними нормативными документами и вам этого никто не скажет». АНДРЕЙ СОЛДАТОВ
