Main » 2010 » Бэс ыйа » 29 » От кого защищает прокуратура Ыллымахский «дом ужасов»?
От кого защищает прокуратура Ыллымахский «дом ужасов»?
22:58
От кого защищает прокуратура Ыллымахский «дом ужасов»?
ИА SakhaNews. Многие средства массовой информации обошла информация, распространенная прокуратурой республики, о том, что директор Ыллымахского дома-интерната для престарелых и инвалидов ограничивает свободу проживающих в этом учреждении, устраивает незаконные поборы и т.д. Нерюнгринский журналист Сергей Сумченко решил провести собственное расследование и с этой целью отправился в Алданский район. И вот что он там увидел и услышал.
Ыллымахский дом-интернат для престарелых и инвалидов был создан в декабре 2002 года. Сегодня в двухэтажном каменном здании бывшей поселковой школы проживают 105 человек.
От этого затерянного на юге Якутии места до следующего населенного пункта - города Томмот - 65 километров по таежной дороге. И еще столько же - до районного центра, города Алдан. В Ыллымахе, названном так в честь протекающей здесь одноименной реки, нет никакой промышленности. Есть лишь котельная, школа, детский сад, фельдшерско-акушерский пункт да несколько магазинчиков.
Главным поселковым работодателем является дом-интернат, в котором трудятся 62 человека. Это медико-социальное учреждение подчиняется республиканскому министерству труда и социального развития. И имеет приставку «специализированное», во многом определяющую всю его жизнь.
По положению, в доме-интернате для престарелых и инвалидов живут лишь те, кто в свое время пренебрегал всеми законами и моральными ценностями, принятыми в обществе, которое мы называем нормальным. А именно, - бывшие уголовники и бродяги, кому на старости лет или по болезни не нашлось места у домашнего очага.
Листая личные дела проживающих в интернате, я никак не мог отделаться от мысли, что попал в какое-то зазеркалье, в котором собрали вместе самых страшных людей. Насильники, убийцы и воры, проведшие за решеткой десятки лет, уже ответили за свои преступления. Но стали ли они от этого лучше? Я твердо убежден, что нет. Вот лишь некоторые выдержки из личных дел, проживающих в Ыллымахском доме-интернате.
«Алкоголик, пьет с 1980 года. Запои длятся по месяцу, в нетрезвом состоянии агрессивен, способен на совершение преступления вплоть до убийства. В его инвалидной коляске все детали имеют вид ножей и заточек. Консультирован психиатром. Склоняет молодых девушек к сожительству. Заманивает их к себе порнографией, деньгами и конфетами».
«Переведен в Ыллымахский спец. дом-интернат из Капитоновского дома-интерната за систематические пьянки и драки с проживающими и персоналом. Напал и ранил санитарку…»
В Ыллымах привозят тех, кому больше нет места в других социальных учреждениях Якутии. Иногда новые проживающие появляются здесь прямо с тюремных нар с направлением от начальника колонии. Но чаще их переводят в специнтернат из других социальных учреждений общего типа. Это происходит тогда, когда их персонал уже не в силах справляться с такими проживающими.
Изначально предполагалось, что в Ыллымахском специнтернате должны действовать особые порядки. В его уставе, написанном еще восемь лет назад, указана необходимость оборудования в учреждении круглосуточного милицейского поста. Но на деле во всем поселке нет даже постоянно проживающего участкового. А ближайший орган внутренних дел находится в Томмоте - за 65 км от Ыллымаха. В результате ночью со 105-ю бывшими уголовниками и бродягами обычно в специнтернате остаются лишь пять человек, среди которых три женщины.
Вокруг же самого интерната, не огороженного даже забором, круглосуточно «работают» 12 «точек» по продаже самогона и водки. И проживающие пьют, причем, так, что становятся агрессивными по любому поводу, хватаясь при этом за ножи, камни и палки. Для таких буянов в интернате есть особая комната, в официальных документах именуемая наблюдательной. В ней нет окон, а все нехитрое убранство заключается в двух кроватях, паре тумбочек и отхожем ведре. Наблюдательная комната закрывается железной дверью. За ней обычно буйные алкоголики проводят два-три часа. Но бывает, что уснувшего дебошира оставляют здесь и до утра.
Вот за эту комнату прокуратура и привела в суд директора специнтерната Василия Волкова. Обвинение очень серьезное: незаконное ограничение свободы. Всего по делу Волкова проходит 31 потерпевший из числа проживающих в интернате. Вернувшись в Алдан, я встретился с заместителем прокурора района Олегом Ахмединым, но в получении официальных комментариев по делу мне было отказано. В обычном же разговоре зампрокурора сообщил, что он считает обвинение Волкова доказанным и надеется на то, что суд отправит директора за решетку.
Возможно, Ахмедин прав. Но меня больше интересовало, какие действия может предпринимать персонал специнтерната в отношении буйных постояльцев?! По мнению прокуратуры, у директора Волкова было достаточно рычагов воздействия на нарушителей дисциплины. Но можно ли назвать вынесение выговора действительно эффективным методом прекращения пьяного дебоша?..
У меня нет никаких сомнений в том, что ыллымахские спецпоселенцы могут быть опасными. Даже беглое знакомство с документами показало, что случаи поножовщины среди проживающих не являются единичными. К примеру, в 2006 году за нанесенное ножом ранение соседу один из проживающих был осужден. Но, учитывая его преклонный возраст, инвалидность и проживание в специнтернате, суд счел возможным ограничиться условной мерой наказания, оставив осужденного все в том же Ыллымахе.
А в середине апреля уже этого года удар ножом получил другой постоялец специнтерната. Не привыкшие откровенничать со следствием, бывшие зэки не говорят, за что и кто именно подрезал потерпевшего. Но мне в курилке поведали, что старика застали за кражей денег у соседа. Это был не первый случай, когда у проживающих пропадали деньги. И расправа была скорой…
36 лет за решеткой! И это, похоже, не предел для тех, кто доживает свой век в Ыллымахском специнтернате. Неудивительно, что с такой биографией они принесли в интернат и все зоновские порядки. Так, прибытие новых постояльцев между собой проживающие называют этапом, еду – пайкой, старшего по режиму – кумом, директора – хозяином, а наблюдательную комнату – карцером.
У них есть собственная иерархия, а вновь поступившие должны докладывать, за что сидели и кем были в колонии. Так называемые опущенные - изнасилованные в местах лишения свободы, как и на зоне, в интернате имеют собственную посуду и не допускаются к общему столу.
Директор Волков, вступивший в должность в марте 2007-го, объявил настоящую войну всем этим уголовным понятиям. В частности, он запретил персоналу наблюдательную комнату называть карцером, что было заведено до него.
Удивительно, но в материалах уголовного дела есть показания, в которых открытие наблюдательной комнаты, или карцера (называйте, как хотите) приписывается исключительно Волкову. Якобы до него ничего подобного с ограничением свободы проживающих в интернате не происходило. Но вот журналы приема и сдачи смены санитаров-охранников за те годы, когда Волкова в интернате еще не было.
«30 ноября 2003 г. Макаров выражал недовольство внутренним распорядком, за что были надеты на него наручники на полтора часа.
28 декабря 2003 г. в 23.00 Семенов с карантинного отделения устроил драку в 17-й комнате, бил тростью Байкалова, за что был посажен в карцер до утра.
11 сентября 2004 г. в 13.15 была посажена в карцер Попова. В столовой начала швырять тарелки с едой, ей было сделано предупреждение, а после этого начала еще требовать обед. Целый день Мекерин орал и обзывался нецензурными словами на проживающих и персонал, на предупреждения не реагировал. В 22.30 для усмирения был применен газ».
Примечательно, что часть таких записей в журнале сделал санитар Цветков, давший обвинительные показания против Волкова. Но сам Цветков, как и бывший директор интерната Галина Шабала, чьи свидетельские показания также имеются в уголовном деле, за подобное ограничение свободы следствием к ответственности не привлекается. Такая избирательность правосудия, мягко скажем, вызывает удивление. В самом деле: если Волков виноват, то давайте наказывать всех причастных к нарушению закона. Я спросил у заместителя прокурора Алданского района Олега Ахмедина, почему этого не было сделано. Он ответил, что у них в деле нет подобных фактов. Хочется надеяться, что теперь прокуратура и следствие проверят интернат несколько глубже, не ограничиваясь лишь трехлетним сроком директорства Василия Волкова.
16 милиционеров. Именно столько, по мнению министра внутренних дел Якутии Якова Стахова, необходимо для организации круглосуточных постов в Ыллымахском специнтернате. Напомню, что сегодня по ночам порядок в учреждении обеспечивают лишь два санитара-охранника и три женщины. Василий Волков регулярно направлял письма с требованием организовать в интернате милицейскую охрану. Но пока до него довели лишь сумму - 6,7 млн рублей в год по договору с вневедомственной охраной. И это без учета транспортных расходов по доставке милиционеров из Томмота… Весь годовой бюджет Ылымахского специнтерната составляет 28 млн рублей. Понятно, что оплачивать милицейское охранение из этой суммы учреждение не в состоянии. А республиканский бюджет необходимые средства пока не выделил. Вот и получается, что персонал сам вынужден решать проблему безопасности своей и проживающих. В том числе и с помощью наблюдательной комнаты.
Вступив три года назад в должность, Василий Волков запретил применение газов и наручников. Теперь, когда началось уголовное расследование, закрыли и наблюдательную комнату. Едва зайдя за порог учреждения, я встретил десятки пьяных людей, передвигающихся по коридорам в инвалидных колясках, в костылях, а то и просто уже ползающих. Остается только удивляться, как нескольким охранникам удается поддерживать в этом хаосе хоть какой-то порядок.
Теперь для бывших зэков в интернате открыты все двери, и никто не вправе силой их удерживать. Работники просто боятся повторить судьбу директора и также оказаться под судом.
Местные жители написали немало жалоб на беспокойных соседей, но все просьбы оградить их от буйных стариков и инвалидов оказались тщетными. В результате в Ыллымахе нередки драки с местными. Да и сами постояльцы специнтерната порой подвергаются грабежам. Иногда Василий Волков запрещал определенным лицам выход за территорию здания. В этом прокуратура также усмотрела ограничение их свободы. Так что теперь никто не спросит конченого алкоголика, куда он собрался на ночь глядя.
280 тысяч рублей! Примерно столько в год обходится государству содержание каждого ыллымахского спецпоселенца. Кроме полного пансиона, им на руки выдается и часть пенсии, которая тут же пропивается. Других забот у постояльцев нет. С их же слов, за три года директорства Василий Волков сделал в здании косметический ремонт, устелил коридоры ковровыми дорожками, установил в холлах широкоэкранные телевизоры. Именно Волков построил в интернате теплицу, завез профессиональные швейные машины, купил музыкальные инструменты для ансамбля, поставил в актовом зале караоке.
Именно Волков оборудовал в интернате тренажерный зал и сейчас заканчивает ремонт в спортзале и прачечном комплексе. Именно Волков в каждую палату поставил холодильник, телевизор и DVD-проигрыватель. И именно Волков купил для проживающих 800 книг и около тысячи дисков с фильмами, равно как и оборудовал бильярдную. Это он заключил договор с Томмотским домом отдыха и отвез туда первые двадцать своих спецпоселенцев. Правда, опыт оказался неудачным: во время первого же сезона интернатовцы переломали в Доме отдыха мебель и выбили стекла, за что ыллымахскому учреждению потом пришлось заплатить. На этом все и закончилось… К слову, ни швейная мастерская, ни собственный оркестр в Ыллымахе так и не появились – водка оказалась интереснее...
У «хозяина» Василия Волкова среди проживающих есть еще одно прозвище - Николаич. Отпетые уголовники, чье пьяное бормотание мне удалось разобрать, говорят, что Николаич не ворует, их кормят так, что вновь прибывшие из других социальных учреждений обычного типа долго не могут поверить, что такое бывает. Стоит им пару недель не попить, как у постояльцев появляются животики и лица начинают лосниться.
Кормят каждого спецпроживающего четыре раза в день на 175 рублей. Много это или мало судите сами: трехразовое питание ребенка в детском саду стоит чуть более 60 рублей, а здорового мужика, каждый день по 12 часов физически работающего в старательской артели, кормят примерно на 200…
Директору Волкову обвинение вменяет две статьи Уголовного кодекса. Кроме незаконного ограничения свободы ему инкриминируют и превышение должностных полномочий. Все дело в штрафах, которые налагались на нарушителей внутреннего распорядка. В деле имеются рапорты охранников, на которых рукой Волкова написано, на какой процент от пенсии необходимо наказать того или иного дебошира. Дело в том, что налагать штрафы по закону имеет вполне определенный круг ведомств. И директор интерната, даже специализированного, в число уполномоченных должностей не входит. Вроде бы здесь можно говорить о нарушении закона. Но при ближайшем рассмотрении картина становится не такой уж и ясной.
Дело в том, что решение о наложении штрафов фактически в Ыллымахе принимает некая общественная организация - «культурно-бытовая комиссия» (КБК), учрежденная самими проживающими. Со слов членов КБК, сам Волков на заседаниях их совета не присутствует. Но насколько такие спецпроживающие могут быть независимы от мнения директора учреждения? В этом вопросе суду еще предстоит разобраться. Однако известно, что бывали случаи, когда завизированные Волковым рапорты не выносились на заседание КБК, или же рекомендуемая им сумма штрафа значительно снижалась.
Если вопрос о превышении Волковым своих должностных полномочий еще остается открытым, то у меня нет никаких сомнений на тот счет, куда шли собранные с дебоширов деньги. И сами проживающие, и материалы дела свидетельствуют, что Волков не имел никакой личной заинтересованности, а все штрафы направлялись на нужды самих проживающих, будь то ритуальные услуги или материальная помощь наиболее положительным спецпоселенцам. К слову, 31 тысячу рублей штрафных денег следствие изъяло не у Волкова, а у того же Цветкова, начавшего работать здесь санитаром, а сейчас он воспитатель.
Мне удалось встретиться с председателем культурно-бытовой комиссии Ыллымахского специнтерната. Как и многие здесь, инвалид Николай Сидинкин тоже имеет за плечами уголовный опыт. Мне удалось застать его в еще достаточно трезвом состоянии. Но вскоре после нашего разговора я видел, как Сидинкин выходил из здания. «Пошел за водкой», - сказали его приятели…
Из беседы с Николаем Сидинкиным:
- Расскажите, каким образом формируется ваше КБК?
- Комиссия существует на основании положения. Ее члены избираются из числа проживающих самими проживающими. В совете семь человек. КБК заседает по мере необходимости.
- Есть ли какая-то польза от КБК?
- Конечно, есть. Многие вопросы без КБК не решаются. Например, по нашему ходатайству в каждую палату поставили телевизор и холодильник. Это сделал Волков. Я не знаю, за что его сейчас судят.
- Как Вы не знаете? Вы являетесь потерпевшим по делу. Вряд ли Вам нужно объяснять, что это значит…
- Никаким потерпевшим я не являюсь. И я сразу сказал следователю, что претензий к Волкову не имею и ни в какой суд давать показания не приду.
- Но ведь Вас могут заставить сделать это.
- Тогда я прямо перед судьей выпью бутылку водки и пусть делают со мной что хотят.
- Давайте вернемся к работе КБК. Что за история со штрафами, в незаконном взимании которых сегодня обвиняют директора Волкова?
- Штрафы были и при прежнем директоре.
- Но в уголовном деле имеются свидетельства, что при директоре Галине Шабала не было ни штрафов, ни заключения в наблюдательную комнату. Как это соотносится с вашими словами?
- И штрафы были, и карцер был. Меня лично штрафовали при Галине Шабала. Я не знаю, каким образом тогда взимались штрафы, поскольку в КБК еще не состоял.
- А каким образом взимаются штрафы сейчас?
- Три четверти пенсии идет на счет интерната, а 25 процентов - лично проживающему. Вот из этих 25 процентов и взимаются штрафы. В КБК поступают документы с визой директора. Мы их рассматриваем и выносим решение. Штраф взимается при получении пенсии.
- Вы могли не исполнить такую рекомендацию директора?
- Пару раз я просто не выносил его докладные на рассмотрение КБК. Но в основном КБК утверждало ходатайство директора.
- Каким образом расходовались деньги, полученные в виде штрафов?
- Членам КБК было известно, куда тратится каждая копейка. В основном, деньги уходили на похороны и уход за могилами, а также для оказания материальной помощи выезжающим в отпуска. Большая часть суммы была изъята следствием. Я знаю, что Волкова не обвиняют в краже денег.
- Что Вы можете сказать о существовании наблюдательной комнаты?
- Я сам там был раза три, но претензии к Волкову не имею. Я знаю, что сидел за дело. При прежнем директоре в этой комнате стояли лишь деревянные нары. А Волков поставил кровати и дал белье.
- А были случаи, чтобы в наблюдательную комнату помещались люди не за дело?
- Я таких случаев не знаю.
- Но нужна ли она вообще?
- Я считаю, что если ты пьяный и ведешь себя не адекватно, нужно изолировать. Сколько было случаев, когда не дают спать другим или мордобоем занимаются. Что с ними еще делать?
- Сейчас наблюдательная комната закрыта. Изменилось ли что-либо от этого?
- Конечно, изменилось. Вы сами пройдите по зданию и посмотрите: все пьют. Никаких мер воздействия на проживающих сейчас нет. Бардака стало больше. Я вообще хочу выйти из состава КБК и распустить комиссию. Пусть все летит в тартарары. Я посмотрю, что здесь будет через год.
- А что, по-вашему мнению, здесь будет через год?
- Все разобьют и разломают. Не будет ни одного целого телевизора или холодильника. Я вообще не понимаю, за что судят Волкова. Я не во всем с ним был согласен. Но знаю, что при нем стало лучше. Он и на природу вывозил, да и хоронить хоть стали по-человечески. Волков не ворует. Я знаю, что он ничего не делает для себя, а только для интерната.
Хоронить по-человечески, - это значит хоронить в гробах в сухие могилы. До прихода в интернат Волкова проживающих хоронили в простых деревянных ящиках. Говорят, что даже такие проводы в последний путь были не у всех: порой тела просто опускали в могилы, нередко заполненные водой. Когда Волков впервые пришел в интернат, в одном из сараев он нашел пять обнаженных тел, которые почему-то еще не были захоронены. Именно по указанию Волкова на могилы проживающих насыпали холмики, поскольку некоторые ящики-гробы буквально торчали из земли.
По словам Николая Сидинкина, смертность за те три года, что Василий Волков руководит специнтернатом, сократилась раз в пять. Главным образом раньше умирали по пьяному делу. При Волкове дисциплина стала строже. Кроме того, он стал привозить в интернат врачей узких специальностей. И смертность сразу пошла на убыль.
За день пребывания в Ыллымахе мне удалось встретиться с пятью людьми, проходящими потерпевшими по делу Волкова. Я честно искал тех, кто может сказать про него плохо. Но поселенцы лишь пожимали плечами. Вот какой разговор состоялся у меня с инвалидом Игорем Харченко, с его слов имеющим семь судимостей.
- В материалах дела сказано, что Вы содержались в наблюдательной комнате пять суток. В связи с чем это было?
- Я?!! Никогда. Час-два от силы.
- Вы неоднократно помещались в наблюдательную комнату. За что в последний раз, не вспомните?
- А Вам бы понравилось, если бы я Вас козлом обозвал?
- То есть Вы оскорбили директора и за это были помещены в наблюдательную комнату?
- Да, и еще с охранником подрался.
- Вы сопротивлялись, когда Вас вели в наблюдательную комнату?
- Не знаю, меня забрали из беседки, когда я там спал.
- Как Вы считаете, такая наблюдательная комната нужна интернату?
- Кому-то нужна. Я пьяный вообще спокойный, если меня не цепляют. Правда, сейчас запустил в одного табуретом, но промахнулся.
Из пьяного бормотания Харченко, фамилия которого регулярно фигурирует в журнале происшествий специнтерната, я понял, что он также не имеет претензий к Волкову и ни в какой суд не собирается. Его тоже штрафовали, но он знает, что его деньги были потрачены на благоустройство кладбища, за что он не в претензии.
В Интернете мне удалось найти сведения лишь еще о двух таких домах для бывших зэков - в Санкт-Петербурге и белорусском Минске. Но там внутренний распорядок регламентирован соответствующими приказами МВД, на окнах стоят решетки, территории огорожены, установлены круглосуточные милицейские посты и соблюдается жесткий пропускной режим. В Ыллымахе ничего подобного нет. Между тем, вот справка об оказании практической помощи психиатрической службой Алданской районной больницы. Проверка проводилась по указанию Министерства здравоохранения Якутии в августе 2007 года.
«В интернате проживают лица с асоциальным образом жизни. Статус его даже директор четко объяснить не смог. Но интернат вполне мог сойти за психоневрологический. Основной контингент его составляют лица, страдающие хроническим алкоголизмом второй-третьей стадии. Следовательно, это измененные и деградированные личности, с психопатизацией и слабоумием.
В интернате проживает достаточно много лиц, которые в прошлом имели большие сроки в исправительных учреждениях, чем явно некоторые из них козыряют. В момент нашего появления в палатах находилось много людей в алкогольном опьянении или с запахом перегара. Возбужденные, злобные, с массой претензий к условиям содержания. Видите ли, их не пускают домой. Люди свободно ходят в село. Основная цель их походов - покупка спиртного. Первая неделя после получения пенсии, как выясняется, у многих превращается в праздник употребления алкоголя».
Из 105 проживающих в Ыллымахском специнтернате 60 человек имеют установленный диагноз - алкоголизм, из них 19 стоят на диспансерном учете. У 16 человек гепатит Б. Еще у 16-ти медики выявили расстройства психики, а трое нуждаются в помещении в психоневрологический интернат. Добавьте сюда туберкулез, половые извращения и попытайтесь представить, как со всем этим управляются 62 работника интерната, большинство из которых женщины.
Наверное, у Василия Волкова были ошибки в работе. И, наверное, за них он должен понести наказание. Человек дела, которым, безусловно, является директор Волков, не может быть со всех сторон «белым и пушистым». Наверное, есть в чем его поправить. Но за что его судить?
Парадоксальность ситуации заключается в том, что любые действия Волкова в результате должны были привести его на скамью подсудимых. Или за ограничение чужой свободы, как сейчас, или за непринятие мер, повлекшее тяжелые последствия. Не стоит и сомневаться, что если бы директор жестко не пресекал пьяные оргии проживающих, они бы неминуемо привели к массовым дракам и убийствам. И тогда Волкову тоже пришлось бы отвечать.
Он не считает себя виновным. Но он уже в интернате не директор - недавно с третьей попытки суд отстранил Волкова от занимаемой должности. После возбуждения уголовного дела в отношении его предшественника у нынешнего директора нет никаких реальных рычагов воздействия на буйных проживающих. Нет у него и того авторитета, которым, безусловно, Николаич пользуется среди спецпоселенцев. А одними выговорами в Ыллымахе порядок не наведешь.
Не похоже, чтобы принципиальная алданская прокуратура пыталась помочь директору специнтерната. Если не считать очередного представления, направленного ею о необходимости установления в спецучреждении милицейского поста. Если бы раньше Волкову помогли, и в интернате дежурили люди в форме, облеченные властью и особыми правами, то сегодня Волкова просто не за что было бы судить. Но судить его будут. И похоже, этот процесс весьма затянется.
26 апреля Алданский районный суд вернул дело обратно в прокуратуру. Защита настояла, чтобы в материалах предварительного следствия были точно указаны адреса потерпевших. Как выяснилось, с июня прошлого года - времени возбуждения уголовного дела - из интерната выписались 16 человек. Но в деле в качестве адреса их проживания по-прежнему значится интернат.
Сегодня Волкова обвиняют в том, что, выгоняя людей, он сводит счеты с недовольными. На мой взгляд, он виноват лишь в том, что раньше не расстался с ними. Хотя имел для этого все основания. За порогом специнтерната стоит в очереди еще 300 бывших бродяг и уголовников, желающих переехать сюда. А Волков нянчился с теми, для кого жизнь по понятиям ближе, чем жизнь по распорядку. Недоброжелатели забывают, что решение о выписке из интерната принимает специальная комиссия республиканского министерства труда и социального развития, но никак не Волков. Он лишь направляет туда документы, подготовленные сотрудниками внутренних дел и акты нарушения внутреннего распорядка.
Часть из этих 16-ти человек, покинувших Ыллымах, выехала к родственникам. Двоих, кстати, не выдержав их пьянок, уже вернули обратно. И Волков их принял. Вступив в должность, Василий Волков узнал, что семь проживающих вовсе не имеют никаких документов. Он занялся их проблемой, и одному поселенцу уже выдали паспорт. Волков начал искать и родственников этих давно брошенных всеми людей. Так, бывший зэк Юрий Галушкин, которому по ходатайству Волкова сделали протез ноги, заменив на него самодельный, уехал из интерната к родственникам, которых нашел Николаич. Недавно Галушкин прислал в Ыллымах письмо, в котором благодарил директора за помощь и сообщал, что купил лодку и достраивает дом в Воронежской области.
Письмо бывшего подопечного Василий Волков читал в машине по дороге на очередной допрос. За эти месяцы ему пришлось пережить многое. Но главная битва еще впереди. Защита Волкова намерена дать настоящий бой обвинению. По словам Евгении Разинской, в деле имеется целый ряд обстоятельств, которые обвинению придется пояснить. К примеру, почему Лидия Малинина признана потерпевшей, хотя в тот апрельский день 2007 года, когда ее на два часа помещали в наблюдательную комнату, Волков вообще не работал! Непонятно и каким образом брались показания у проживающих.
Вот как об этом рассказывает сама 70-летняя Лидия Малинина: «Меня разбудили в два часа ночи, проводили к следователю, который спросил: «Была ли я в наблюдательной комнате?» Я сказала, что была. Тогда следователь показал, где расписаться, я расписалась и пошла. Я почти не вижу и плохо слышу, поэтому не знаю, что подписывала. Но претензий к Волкову не имею».
Не правда ли, несколько странное ведение допроса с нарушением распорядка дня тех, за права которых сегодня так ратует прокуратура?
В общем, в суде будет жарко. Защита намерена пригласить туда всех потерпевших, чтобы задать неудобные для обвинения вопросы. Именно поэтому суд и вернул дело в прокуратуру для установления настоящих адресов выбывших из интерната потерпевших. Честно говоря, слабо представляю, где теперь будут искать бродяг.
Исходя из сказанного, не могу не задать один вопрос: почему Волков? Почему именно им заинтересовалось следствие? Неужели в других подобных учреждениях мало поводов для прокурорского реагирования? Скорее всего, он просто кому-то неудобен. А прокуратуру, натравив на Волкова, использовали вслепую. За три года работы в интернате он успел нажить немало врагов. По его инициативе за хищение вещей со склада к уголовной ответственности привлекли бывшего завхоза учреждения. Говорят, что результаты проведенной им проверки финансово-хозяйственной деятельности побудили органы следствия задать ряд неприятных вопросов бывшему директору специнтерната Галине Шабола.
И именно Волков через суд взыскал деньги, незаконно списанные со счетов учреждения в бытность прежнего директора. Чем, естественно, тоже затронул чьи-то интересы. Так что если уже разбираться в деле, то делать это нужно серьезнее. К примеру, мне очень интересно, на каком основании, как мне кулуарно поведали ыллымахские спецпоселенцы, в первые годы открытия интерната в него приезжали уголовные авторитеты? И, выражаясь их языком, «прессовали» проживающих - кулаками вбивая в их головы правила внутреннего распорядка.
До таких методов воспитания Волков опускаться не стал. И тогда сразу появились недовольные. Иногда трезвея, они, похоже, уже не хотят суда над директором. Но почему тогда жаловались в прокуратуру? Этот вопрос я задавал всем, с кем сумел поговорить в Ыллымахе. Ответ был примерно один: «Да два идиота всех взбаламутили, а мы по пьяни и подписались...».
