Main » 2010 » Сэтинньи » 8 » Сейчас доподлинно известно, что это была просто бытовая, банальная пьяная драка. И один из его заместителей просто ткнул его ножом.
Сейчас доподлинно известно, что это была просто бытовая, банальная пьяная драка. И один из его заместителей просто ткнул его ножом.
12:22
08.11.2010 09:54
"Дело о штанах министра”. Из-за чего глава МВД судится с журналисткой? (Радио Свобода)
Елена Рыковцева: Якутский журналист Виктория Габышева судится с тамошним министром внутренних дел Яковом Стаховым. Точнее сказать, это он судится с журналисткой, он подал на нее в суд. А еще на нее одновременно подали в суд несколько героев ее публикаций. Таким образом, Виктория ходит в суд как на работу, а еще на допросы, а также на митинги в свою поддержку, которые проходят в Якутске. Стоит ли журналисту заводиться с министром, да еще и с министром МВД? С нами на связи из Якутска Виктория Габышева. На связи из Запорожья секретарь Союза журналистов Российской Федерации Виталий Челышев, а в студии журналист Дмитрий Бальбуров, который изучил все материалы Виктории Габышевой и может высказать свое независимое совершенно мнение. Процитирую недавнее сообщение Агентства «SakhaNews»: «Свистопляска вокруг исподнего белья министра внутренних дел Якова Стахова заворачивается все круче и круче. Как стало известно из достоверного источника, сегодня во время допроса Виктории Габышевой в городском отделении милиции номер 1 правоохранительные органы сделают все возможное, чтобы спровоцировать журналистку с целью «закрыть» ее в СИЗО, благо вариантов для этого в силовой структуре множество. В отношении Виктории со стороны МВД было инициировано восемь уголовных дел, дискредитирующих ее имя и дестабилизирующих накаленную обстановку. В суды на Габышеву поступили четыре исковых заявления о защите чести и достоинства, одно из них – от Стахова. Приказ номер один в милиции – опорочить журналиста любыми способами. На текущей неделе в редакции якутских газет от пресс-службы МВД поступали и продолжают поступать предложения о публикации компрометирующих Викторию материалов. Редакторы изданий, выразивших солидарность, отказались печатать заказную информацию. А в заинтересованных сферах Габышеву предостерегают о потенциальной опасности не только провокаций, но и физического воздействия на нее саму и близких».
Я уже сказала, что пикет прошел в Якутске в защиту Габышевой, написали письмо Дмитрию Медведеву представители общественности, журналисты. И конечно, теперь нам с вами важно понять, из-за чего сыр-бор, что такого написала Виктория про министра внутренних дел. Виктория, вы расскажете эту историю лучше, чем я.
Виктория Габышева: Если говорить кратко, то получилось так, что я невольно уличила министра во лжи. Во время его поездки в Эвено-Бытантайский улус отдаленный, северный прошло сообщение, что министра ранили огнестрельным оружием в область ноги. Потом был проведен брифинг, где рассказали, что министра ранили из карабина, первый замминистра об этом рассказал.
Елена Рыковцева: Это было весной прошлого года.
Виктория Габышева: Да. Но позже ко мне попало заключение эксперта Бюро СМЭ о том, что ранение не было огнестрельным, оно было ножевым. Это был интересный информационный повод, я дала это в газету – с этого все и началось. Дело в том, что скандал раздувала не я.
Елена Рыковцева: Итак, март 2009 года. Проходит брифинг, где говорится о том, что министр во время поездки по районам получил огнестрельное ранение. В июле вы выходите со своей публикацией, потому что к июлю вам стало известно заключение экспертизы, что не было огнестрельного, потому что штаны целые у министра – вот в чем был смысл. Правильно?
Виктория Габышева: Штаны были не прострелены, а проколоты ножом.
Елена Рыковцева: Эксперт Министерства внутренних дел установил, что его исподнее... кальсоны, как я понимаю, не штаны, а то, что под штаны надевается, были проколоты ножом, а не прострелены. И вы написали многостраничный текст, разоблачающий министра. Вы какой смысл во все это вложили? Что вас так возмутило? Эта публикация потом стала источником огромных неприятностей. Ради чего? В чем была идея?
Виктория Габышева: Дело в том, что первый заместитель министра на брифинге очень непочтительно высказался о жителях Эвено-Бытантайского района. Он сказал, что это была шальная пуля. Но вы же понимаете, какой это контингент. Он имел в виду, что эвены, живущие в этом улусе, они дебоширы, пьяницы. В общем, косвенно он назвал их нехорошими людьми, которые ходят и подстреливают министров. Возмутилось население республики. Это обсуждали на форумах, об этом писали, в общем, возмущались, но открыто не высказывали. И возмутила не сама ложь. В принципе не надо было вытаскивать такую историю, зачем это вообще было необходимо, какая разница, как и чем ранили? И зачем надо было врать? Это же ложь! А министр по определению, тем более этого ведомства, просто не имеет права на это, я так считала.
Елена Рыковцева: Теперь я понимаю, что вы вступились своей публикацией за честь жителей этого района, потому что их там очень мало, и понятно, что когда говорят «постреливают», каждый из них попадает под подозрение. Дмитрий, у вас такое же ощущение возникло, когда вы читали статью?
Дмитрий Бальбуров: Да. Если взять только слова зам.министра, то получается, что это какой-то глухой, бандитский край, какие-то абреки ходят тундровые, которые охотятся на людей в погонах. Я очень хорошо понимаю вашу мотивацию, Виктория, что вы написали об этом.
Елена Рыковцева: И вот что последовало дальше. Тут нам очень важно установить один момент: он не подал на вас в суд сразу после этой статьи, прошло время. Кстати, сколько времени прошло между публикацией статьи и подачей в суд?
Виктория Габышева: Прошло 9 месяцев после события, и в другой газете напечатали официальную версию МВД о том, что министра ранил некий Старостин Петр. В газете указали только «Петр С.», тем не менее, все жители района, а затем и республики поняли, что это был Старостин Петр, человек несчастный, больной, скажем, алкоголик, который повесился в это время. И получается, что это покушение «повесили» на него.
Елена Рыковцева: Там говорилось, что этот человек якобы сказал своим односельчанам, что это он стрелял в министра, а потом повесился. И вот на него все решили списать.
Виктория Габышева: Да. Но дело в том, что мы связались с этими людьми, и они говорили диаметрально противоположное тому, что было написано в газете. То есть человек, который повесился, в это время просто не мог быть на пути Якова Стахова, он был в 80 километрах от этой трассы, а у него не было ни снегохода, кстати, у него не было и ружья. Он там не мог находиться.
Елена Рыковцева: Виктория, а пулю-то нашли? Ведь они говорят об огнестрельном оружии.
Виктория Габышева: Пулю не нашли.
Елена Рыковцева: Тем не менее, нашли человека, который якобы стрелял. Итак, проходят 9 месяцев после публикации Виктории о том, что это была никакая не пуля, что штаны целые, и это заключение официального эксперта МВД. Проходит 9 месяцев, и вдруг одна из газет («Якутск вечерний», насколько я знаю) публикует статью, что найден виновник, что накануне самоубийства он сообщил двум жителям района о том, что это он стрелял в министра. После чего журналисты из другой газеты попытались поговорить с этими жителями, и те отказались от своих слов. Тем не менее, эта версия пошла гулять в массы, хотя официально под ней МВД не подписывалось, это все-таки версия газеты. И вот родственники этого несчастного самоубийцы подали в суд уже на «Якутск вечерний», который распространил эту версию. Что происходит дальше?
Виктория Габышева: Суд первой инстанции мы выиграли. Я была представителем Старостина Ивана, брата Петра Старостина, которого обвинили в покушении на министра.
Елена Рыковцева: Важно, что вы были его представителем. Вот где все начинается.
Виктория Габышева: Были истребованы все материалы официальной проверки, где были все заключения экспертиз, никем не опровергнутые. И там вообще не было упоминания о Петре Старостине, который якобы стрелял в министра.
Елена Рыковцева: То есть вы честь человека отстояли посмертно. И когда появляется исковое заявление против вас министра?
Виктория Габышева: В суд второй инстанции «Якутск вечерний» подал кассационную жалобу и выиграл. То есть суд оставил иск родственников к газете без удовлетворения и, в общем-то, без движения. В надзор, конечно, мы можем подавать. Но вот такое непопулярное решение было принято Верховным судом. Получается, мы проиграли. Было еще несколько событий, начались совершенно обвальные...
Елена Рыковцева: Это потом. Вы про иск от Стахова расскажите. Когда он подал в суд?
Виктория Габышева: Он подал в суд после того, как мы проиграли в Верховном суде.
Елена Рыковцева: То есть через год после вашей публикации, получается.
Виктория Габышева: Через полтора года.
Елена Рыковцева: А что же его обидело?
Виктория Габышева: Дело в том, что я описала все события. Я писала и о хабаровской экспертизе, о суде по иску Старостина, подробно излагала все события, которые происходили потом. После этого министр написал на имя моего редактора письмо с требованием разобраться со мной, что якобы я пишу заказные статьи в угоду криминальному миру, что я человек неблагонадежный, что меня нужно маленько... Это не возымело никакого успеха. И очевидно, для того чтобы больше я не писала подобных статей...
Елена Рыковцева: Он попытался вас приструнить, он писал письма в газету, вы их даже печатали, я читала, он пытался на вас воздействовать. Но что же он вам инкриминировал в своем заявлении исковом?
Виктория Габышева: Странно, но он не оспаривает ничего, что есть в этой статье, кроме строчек о Петре Старостине. Его защита строится на том, что он лично никогда не называл фамилию Петра Старостина.
Елена Рыковцева: Ага! Поняла. Момент клеветы он усматривает в том, что вы его обвинили, что это его версия по поводу Петра, а у него такой версии не было. Что же касается вашей публикации про штаны, что это не было огнестрельным, а было ножевым ранением, тут у него нет никаких претензий. Так?
Виктория Габышева: Так. Почему-то нет. Я так понимаю, министр согласился с тем, что это было ножевое ранение, так как он не подал против именно этого факта. У меня действительно есть слова, что министр оклеветал и опорочил Старостина. Но я считаю, так как он глава ведомства, и дело касалось не какого-то Вани Пупкина из подворотни, а касалось именно его, он должен был, увидев все это в газете, как-то отреагировать на это. А он промолчал. В общем-то, это было от лица ведомства, которое он возглавляет, косвенно это и был он. С его молчаливого согласия или с его подачи это было напечатано. Потому что там было сказано, что это официальная версия.
Елена Рыковцева: Но кроме слов «официальная версия» больше никакой все-таки принадлежности МВД к этой версии там указано не было, ссылок никаких других не было, кроме слов «официальная версия». А вдруг это версия Администрации президента? «Официальная версия» - мы можем понимать это по-разному.
Виктория Габышева: В Верховном суде «Якутск вечерний» внес ходатайство о внесении заявления в это гражданское дело Уголовного розыска о том, что действительно официально расследовался сей факт.
Елена Рыковцева: То есть одна из версий была такой, судя по этому заявлению. Виктория, вы печатали самый первый материал в газете «Наше время». А чья это газета?
Виктория Габышева: Она наполовину правительственная. Сколько-то акций было выкуплено правительством, насколько я понимаю. Практически все газеты мне отказали, а «Наше время» подумали и напечатали эту статью.
Елена Рыковцева: Хотя если она наполовину правительственная, ведь министр МВД – это часть правительства. Все-таки она правительственная или президентская?
Виктория Габышева: Министра у нас назначают «федералы», не наш президент.
Елена Рыковцева: Есть такая теория, что газета «Наше время», поскольку она действительно наполовину правительственная, решила как-то, может быть, с вашей помощью...
Виктория Габышева: Убрать?
Елена Рыковцева: ...нет, не убрать, а просто показать ему, что на всякую старуху найдется проруха, то есть на каждую власть есть своя власть. Такой вариант развития событий тоже, я слышала, существовал в определенных структурах.
Виктория Габышева: Да. Но я полагаю, что мои коллеги тоже придерживались такой точки зрения. Очень много было об этих штанах, обсуждалось это и на форумах всевозможных, и на интернет-порталах. И они были тоже возмущены. В конце концов, у нас каждый второй мужчина – охотник, каждый якутянин. И назвав калибр пули... странно после этого вообще остаться в живых, потому что человек просто бы истек кровью, а не продолжал бы дальше мероприятие. И, в конце концов, обидно за жителей Эвено-Бытантайского района. Если бы он стреляли, а они белке в глаз попадают, то они бы попали.
Елена Рыковцева: Я сейчас прочитаю сообщение от слушателя Александра и обращу его к Виталию Челышеву. Александр пишет: «А в чем, собственно, дело? Министр оскорблен тем, что написал журналист, и министр подает в суд. Все спокойно, благородно и цивилизованно. Не Якутия, а просто Европа!». Виталий, казалось бы, министру не нравится то, что пишет Виктория, он пытается с ней как-то договориться, пишет письма в газету, причем открытые, он не давит на редактора, не сажает его в кутузку, не тащит на допрос. Он пишет ему письмо, что «я не согласен, меня оболгали, это не моя версия, мне приписали чужую». И Виктория же ему отвечает на его письмо через газету. Он подает в суд. Казалось бы, действительно – Европа, как пишет Александр. А вы что скажете?
Виталий Челышев: Все было бы замечательно, Елена, если бы не несколько «но». Дело в том, что Виктория была, скажем, не первой, она вообще была где-то на даче, ей сообщили об этом, она не знала об этом событии. Как создавалась репутация, скажем, Ани Политковской? Один раз помогла, второй раз помогла – и уже обращаются все к ней. Так же и у Виктории в Якутии. Ей передали эту информацию, она приехала в город и добыла эти сведения. А дальше началось давление, и не столько на Викторию, сколько на самого знаменитого эксперта-криминалиста Прокопия Левина, его пытались уволить. И вторую статью Виктории, по-моему, только у нас на сайте и напечатали. В тот момент никто не хотел печатать ее статью «Пуля-дура, нож-молодец»-2 о ситуации с экспертом. Его обвинили в некомпетентности, его хотели выгнать, к нему приходили люди из МВД, которые объясняли, что в системе МВД служит его сын, как бы это на его карьеру не повлияло. А у сына сложная ситуация в семье, и это была бы катастрофа. И подтверждение хабаровской экспертизы, что, во-первых, подштанники были проколоты колюще-режущим инструментом, во-вторых, что на штанах сверху тоже дырка была, но была сделана изнутри ножом или чем-то, я не знаю. И эти дырки-то не совпали. Хабаровск подтвердил. И Виктория оказалась в ситуации, когда она, проинформировав общество о том, что случилось, то есть о глупости на самом деле... Если бы не было этого брифинга дурацкого 2 апреля... Первое сообщение приняли вообще за первоапрельскую шутку, так бы это и прошло. Но, по-моему, решили сделать из этого пиар. А то, что министр потом подает в суд... Виктория точно о многом не говорит, и я о каких-то вещах говорить не буду, они у меня в загашниках. Потому что лично она подвергалась угрозам, ей и ее близким угрожали. И, по-моему, в 9-ом номере «Журналиста» я сказал, что если ее хотя бы насморком заразят, то я опубликую все данные, которые мне были пересланы.
Елена Рыковцева: Виктория, передаю вам SMS-сообщение от Федота из Якутии: «Я поддерживаю Викторию. Она журналист с большой буквы».
Давайте разберемся с очень тревожным моментом. Мы тут двумя руками за то, что министр подает цивилизованно в суд, но тремя руками против того, чтобы угрожали, преследовали, таскали на допросы. Что это за обвинения? Я их вижу и в заявлении общественности, и в «SakhaNews». Если это подтверждается, нужно же действовать, правда?
Виктория Габышева: Елена, я не против искового заявления в суд со стороны министра, это его право. Но кроме этого, он, получается, включил административный ресурс. Сейчас против меня все МВД.
Елена Рыковцева: А в чем это выражается?
Виктория Габышева: Насколько я понимаю, они промониторили все мои статьи. Я пишу часто критические статьи, журналистские расследования. И они нашли этих людей – антигероев моих публикаций. Они инициировали исковые заявления от их лица. Конечно, суд многим из них отказал, поскольку это было совершенно необоснованно. Нашли, как им показалось, наиболее перспективное. У меня очень много друзей в самых разных структурах. И меня просто предупредили, что люди, а это заместитель министра внутренних дел... Министр только сегодня приехал из отпуска. Все это делалось для того, чтобы у меня не было времени писать. Я известила министра, наверное, месяц назад о том, что у меня имеются материалы, которые говорят о его какой-то коррупционной деятельности. Они действительно у меня появились, и я об этом сказала – после этого все и началось. Очевидно, он просто подумал, если следовать его логике, насколько я понимаю, чтобы у меня не было времени совершенно на то, чтобы писать.
Дмитрий Бальбуров: Наносит превентивный удар. Виктория, вот этот министр Яков Стахов, он же с 2006 года министром работает в Якутии?
Виктория Габышева: Да.
Дмитрий Бальбуров: А ранее он был замечен в таких, скажем так, странных заявлениях, которые повисали в воздухе или вызывали недоумение? Или это первый раз, когда он сказал про огнестрел в отдаленном районе?
Виктория Габышева: Я особенно не следила за его прежней деятельностью.
Дмитрий Бальбуров: Виктория, вы долго занимались этой историей, вы копали глубоко. А что там на самом деле произошло? Может быть, там был несчастный случай, кто-то подвернул ногу, упал?
Виктория Габышева: Сейчас доподлинно известно, что это была просто бытовая, банальная пьяная драка. И один из его заместителей просто ткнул его ножом.
Елена Рыковцева: А зачем они, в таком случае, разнесли всю эту историю, во-первых, на пресс-конференции? А во-вторых, не подадут ли на вас в суд за то, что вы нам сейчас сказали в прямом эфире?
Виктория Габышева: Так я и писала...
Елена Рыковцева: Уже писали? Я не видела этой публикации.
Виктория Габышева: Была еще одна публикация, которую я вам не отправила.
Елена Рыковцева: Я и в Интернете не видела этого. Как они отреагировали на ваши слова, что это была пьяная драка между ними?
Виктория Габышева: Пока никак не отреагировали. Может быть, подадут. Но у меня есть чем заниматься...
Елена Рыковцева: Да, они вас отвлекли. Виктория, я не только эту историю изучала, но и за несколько лет другие ваши публикации. Вы действительно последовательно вмешиваетесь в очень конфликтные ситуации, в которых черт ногу сломит, включая суд. Суды не могут разобраться, а вы пытаетесь. И вот что происходит. Я читаю заметку вашей коллеги Марины Сантаевой в газете «Наше время», она называется «Почем нынче честь и достоинство». Марина описывает массу ситуаций, когда на якутских журналистов подавали в суд, высуживали большие деньги. И вот ее абзац, посвященный вам: «Бывший обозреватель «Нашего времени», ранее работавшая также в муниципальной газете «Эхо столицы», Виктория Габышева снискала славу скандальной журналистки именно из-за большого количества исков по защите чести и достоинства» Я подчеркну, что это было еще до иска, поданного министром. «Только за последний год (2009 – Е.Р.) в ее адрес было подано несколько заявлений в суд. К примеру, предприниматель Назаренко, не согласившись со сведениями о нем как о «квартирном мошеннике», выдвинул требования признать их порочащими». И потребовал 500 тысяч рублей компенсации. «Еще один предприниматель Шитарев, о котором написала Виктория, также решил отстоять свое имя в суде, оценив его ни много ни мало в один миллион рублей. Были в отношении Габышевой иски и поскромнее. Например, старший инспектор ГИМС ГУ МЧС РФ по Республике Саха (Якутия) Коваленко после одной из публикаций о нем оценил свою честь в 30 тысяч рублей. Решение по данному делу еще не вынесено». (Однако в газете за 2007 год я прочитала, что газета «Эхо столицы» все-таки проиграла в суде начальнику этого отдела ГИМС, по крайней мере, в суде первой инстанции). «Адвокат Антропов, которому публикация журналистки также показалась «неправильной», затребовал компенсации морального вреда в размере 50 тысяч. Сама Виктория Габышева убеждена: «Чаще всего иски по статье 152 «Защита чести и достоинства» подают как раз те, у кого нет ни чести, ни достоинства. Это люди с подмоченной репутацией». Бесконечные процессы были у вас и до того. А теперь их еще больше, потому что в МВД, как вы говорите, подобрали всех последних героев ваших публикаций, и теперь уже они с вами судятся.
Виктория, тут ведь несколько вариантов объяснения. Вы очень много судитесь. То есть либо у вас все-таки что-то с фактами, вы не всегда можете доказать свою позицию. Потому что ведь не всякое заявление еще примут в суде, какое-то вздорное, немотивированное не примут. Либо суды у вас в Якутии такие, что хватаются за любой повод, только чтобы досадить журналисту. Что-то должно быть в этом.
Виктория Габышева: Дело в том, что герои моих публикаций... за последние два года было 8 исков против меня. Шесть я выиграла, два я проиграла. Я проиграла Шитареву, против которого сейчас возбуждено уголовное дело и уже рассматривается в суде. У него очень много эпизодов по квартирным мошенничествам. Пять эпизодов – это лично мои, я привела людей, и по ним возбудили уголовные дела. И сейчас приостановлено... то есть я ему проиграла в свое время, а сейчас приостановлено исполнение. И когда его посадят (а я очень надеюсь, что его посадят), тогда я подам иск за необоснованный иск. С Коваленко – второй иск, который проигран был мною, из восьми – по тем же обстоятельствам дело передается в суд.
Дмитрий Бальбуров: Я хочу прокомментировать как газетный коллега Виктории. Прочтя все ее заметки, я бы все-таки сказал, что они очень профессионально, очень хорошо написаны, они сделаны очень грамотно. Практически не встречается чего-то бездоказательного, нелогичного, голословного. И я тут вижу, скорее всего, второе, о чем вы говорили, – что такие суды в Якутии и такой, может быть, общий тренд, общая ситуация, обстановка. По большому счету, эти заметки не являются каким-то клеветническим выкриком и так далее. Это вполне добротная, профессиональная работа.
Елена Рыковцева: Виктория, в процентном отношении получается, что на каждую вторую-третью вашу серьезную публикацию в конфликтной ситуации подается исковое заявление. Повторите, в чью пользу по проигранным и выигранным делам в целом, начиная с 2006-2007 годов.
Виктория Габышева: За три года, 2007-2009 годы, было 8 исков, два я проиграла – это Шитарев и Коваленко. Но, вообще-то, получается, что это выигрыш, потому что я, в конечном итоге, доказала, что я была права. И решение я не исполнила.
Елена Рыковцева: То есть все-таки мы не будем так уж жестки к якутским судам. Виталий, давайте оценим действия судов якутских. В Якутии на каждую критическую заметку острую, конфликтную, герои публикации немедленно подают в суд. И суд ведь может не принять иск, но он его принимает, и при этом, тем не менее, как правило, выносит решение в пользу журналиста.
Виталий Челышев: Бывают разные решения, смотря, кто стоит за этим судом. Среди статей Виктории Габышевой, которые у меня есть, которые рассматривались судами, есть и такая (по-моему, это было в «Коркином доме»), когда не принятое решение депутатов Законодательного собрания было приложено как решение. И об этом все были уведомлены. Не все так просто, судьям везде работать сложно, потому что молот известен и наковальня известна, а уж кто попадает в этот промежуток... Виктория сильный человек. Поскольку она выступала много, защищая интересы своих героев в суде, не только свои, она защищала интересы своих героев, ее в судах знают как юридически грамотную. Я хочу поддержать мнение коллеги, что очень документированы все аргументы. А недокументированные аргументы ее оппонентов она просто выставляет напоказ и говорит, где факты. Я к судьям отношусь как к людям вполне квалифицированным почти всегда, видел я и неквалифицированных, но поставленных в разные обстоятельства. И вы прекрасно знаете, какая удивительная трансформация произошла с московскими судьями после смены руководства. То есть вдруг начали выноситься совсем другие решения. Это не уникально, это, увы, характерно для всей страны. Никто не хочет играть со своей совестью в темные игры, никто не хочет лишиться судейского статуса и так далее. Я считаю, что судьи в Якутии такие же, как и во всей России.
А журналистка Габышева – один из лучших экземпляров журналиста-расследователя, которые мне попадались на пути, а путь мой страшно сказать, какой длинный. Поэтому я не просто доверяю этому человеку, но я вижу, как она работает, и я убежден, что ее нужно поддерживать не только на митингах или пикетах, еще где-то, а ее нужно поддерживать и журналистским сообществом.
Дмитрий Бальбуров: Виталий, а может быть, здесь есть отчасти и такая часть проблемы – законодательство? Есть у нас замечательная статья Гражданского кодекса 152, которую и Виктория отмечает, и так далее, - это «самая любимая» журналистами статья о защите чести, достоинства и деловой репутации. И получается так, что в таких вопросах защищаются интересы только человека, про которого написали, а интересы автора публикаций учитываются во вторую очередь.
Виталий Челышев: Дмитрий, я с вами вполне согласен, с вами согласен и Верховный суд Российской Федерации. Был сначала пленум Верховного суда июньский, если я не ошибаюсь, номер 16, который определил многие вещи, которые и раньше были в законе, и во многом, на мой взгляд, облегчил жизнь журналистов. Но совсем недавно к этому постановлению пленума Верховного суда было принято еще одно постановление, где было сказано тоже не очень внятно, но конкретно о разумности претензий, предъявляемых к журналистам и газетам. Потому что искатели компенсации за моральные страдания ставят целью перед собой разорение изданий. И я даже знаю случаи, когда к отдельным журналистам уже приходили, чтобы отобрать машину, мебель или еще что-нибудь.
Елена Рыковцева: Как раз и подсчитывала Марина Сантаева, коллега Виктории, суммы ущерба – они безумные! Если бы их удовлетворяли, то, наверное, ни одной газеты в Якутии уж точно не было.
Виктория Габышева: Можно немножко вступиться за наш якутский суд. Дело в том, что было 8 исков...
Елена Рыковцева: А мы уже вступились. Виктория, не волнуйтесь, мы оценили ваш суд как раз в этом смысле.
Прочитаю несколько сообщений. «Алтайский генерал-губернатор Бердников судится с редактором газеты «Листок» Михайловым, разгласившим тайну вертолетной браконьерской охоты», - сообщает нам Владимир с Алтая.
«В России, прежде всего, это вопрос чести, духовной проницательности и ответственности журналиста перед собой и окружающими», - пишет нам Александр из Сызрани.
Слушательница Савельева пишет: «К сожалению, в передаче трудно разобраться в судебных делах, но ясно, что тяжба с чиновниками, тем более - в нашей стране, где они стали полными хозяевами, очень тяжелая, отнимающая здоровье у людей. Виктория очень стойкий человек, пытающийся доказать правду. Корпоративная власть надеется многочисленными и нечестными судами сломать людей, но журналисты обычно не сдаются. Если бы все наше общество встало на защиту своих нарушенных прав, можно было бы отстоять независимость и свободу».
Еще раз скажу, что Виктория за свою журналистскую жизнь написала огромное количество публикаций, где речь идет об очень-очень конкретных, тяжелых, запутанных историях людских отношений, в которых не могут разобраться даже зачастую и суды. Виктория, не всегда понятно, вы работаете по письму человека? Я приведу конкретный пример. Вы не так давно расследовали дело, очень семейную историю... Когда я читала вашу публикацию, мне казалось, что я в сериале нахожусь на канале «Россия». Умирает предприниматель, остается большое наследство. У него есть гражданская жена, у которой, кстати, двое детей законных от этого предпринимателя, но брак не оформлен. А у этого предпринимателя, как выясняется, еще и бывшая жена, с которой брак не расторгнут, и еще бывшая-бывшая жена, предшествующая бывшей. Все они претендуют на наследство, но при этом все-таки гражданская жена с двумя детьми оформляет каким-то образом, как вы пишете – задним числом, на себя его предприятие, как будто бы за его подписью. Причем якобы это произошло два года назад. И вы доказываете, что не мог он этого сделать, чего ради ему два года назад переписывать на себя это предприятие, а потом оставаться его генеральным директором, не подпуская ее к руководству. То есть вы пытаетесь доказать, что это фальшивый документ, хотя суд его таковым все-таки не признал, и их не обвинили в том, что он фальшивый. Хотя, тем не менее, как я понимаю, суд они проиграли. Вы в этой ситуации чьи интересы представляли? Вам письмо в редакцию написали? Как получилось, что вы с головой окунулись в эту семейную историю, да еще и выступили в роли следователя, даже не расследователя?
Виктория Габышева: Получается так, что люди приходят ко мне в редакцию, обращаются. Бывает так, что по «сарафанному» радио передают мой телефон. А бывает так, что люди даже не знают, что я работаю в газете, видимо, просто передают мой телефон и говорят: «Вот Виктория Габышева, которая вам поможет». Иногда звонят и спрашивают, в какой газете я работаю. А иногда спрашивают: «А где вы работаете?», - потому что очень часто даже не знают, что в газете. Видимо, просто передают из уст в уста, и таким образом находят. И когда-то написав подобный материал... первый материал у меня был на подобную тему: у женщины мошенники отобрали квартиру. Первый материал повлек за собой другой, третий... Так все и пошло. И мне, может быть, очень хотелось бы писать на какие-то мирные, хорошие, позитивные темы, я немножко устаю от этих тем, и мне бы очень хотелось, но у меня уже нет другого выхода, потому что я чувствую ответственность перед людьми, которые приходят ко мне и обращаются за помощью.
Елена Рыковцева: А вы против гражданской жены в чью пользу боролись, вы чьи интересы защищали в этой ситуации?
Виктория Габышева: Его бывшей жены.
Елена Рыковцева: Той, с которой он не был разведен. То есть она к вам пришла по этому «сарафанному» радио, обратилась за помощью, и вы во все это дело...
Виктория Габышева: Нет, ко мне обратился ее адвокат.
Елена Рыковцева: Мне кажется, что в Москве уже не такого. Когда я читаю тексты Виктории, мне все это напоминает ту журналистику, еще советскую, «перестроечную». Сейчас уже в такие частные дела не вникают так глубоко.
Дмитрий Бальбуров: Даже не «перестроечные», все-таки попозже, наверное, 90-ые годы. Прочтя всю эту историю, я, честно говоря, порадовался тому, что все-таки не во всех регионах страны все со свободой слова совсем глухо или совсем плохо, если вспоминать, например, некоторые северокавказские регионы. Как один слушатель нам написал, что министр ведет в суд журналиста, а у журналиста не находят при этом ни патронов, ни героина, ничего. И это замечательная новость. Я очень рад тому, что все конфликты профессиональные решаются в суде.
Елена Рыковцева: Тем не менее, Виктория, я вычитала по вашему поводу в газете «Наше время» (Якутск) следующую фразу: «Когда наша коллега Виктория Габышева опубликовала статью (это было в декабре 2009 года – Е.Р.), в которой «напоследок сказала», почему, собственно, уезжает из Якутии, мы не удивились». Это что за история? Почему вы собирались уехать из Якутии?
Виктория Габышева: Дело в том, что бывают такие моменты, когда происходит какая-то передозировка негативом. Получается, что когда начинаешь расследовать какие-то дела, то очень много знаешь. И у меня очень много материалов, которые я просто не могу написать, поскольку у меня не хватает фактуры или это очень опасно. И вот это переполнение информацией... В прошлом году мне было очень много угроз со стороны «черных» риелторов, каких-то криминальных структур. И мне очень сильно хотелось уехать из Якутии. И я опубликовала материал как бы напоследок. Я жалею, что я это сделала, но что сделала, то сделала.
Елена Рыковцева: То есть настроенческий был порыв. Виктория, а я правильно поняла, что на последнем заседании по иску министра чуть ли не отказалась от вас ваша газета? Сказали ее представители, что вы отвечаете, вы платите, а газета здесь ни при чем. Был такой момент?
Виктория Габышева: Нет, газета тут ни при чем. Дело в том, что газета у нас очень молодая и очень маленькая – нас всего только трое, и получилось так, что редактор занял другую позицию – он занял позицию МВД.
Елена Рыковцева: Вот как! И вот на чем нам приходится завершать наш эфир.
Любая творческая работа - это изначально личное творчество, и в большинстве их продукция, чуть ли не всех устраивает. Артисты, журналисты, юристы - даже верховные суды выносили ошибочные суровые приговоры, с кого истребовали моральный ущерб ? С моей точки зрения вопрос миллиона не стоит, а кто дал повод развитию творчества, люди добрые, заберите свои заявления обратно, как будто других дел мало. Не пользуйтесь случаем, иначе случай использует вас. Не забывайте, БАЛАНС висит над каждым, судьба или Бог твердо сказать не могу, но баланс есть. И он не признает должности. Весело поспорили, и хватит, личных оскорблений не было. Желаю успеха в перемирии, исторически худой мир лучше...
