Main » 2011»Балаҕан ыйа»6 » Юрков Сергей.Чтобы понять мои, да, наверное, и не только мои ощущения от происходящего, надо вспомнить ситуацию августа 1991-го.
Юрков Сергей.Чтобы понять мои, да, наверное, и не только мои ощущения от происходящего, надо вспомнить ситуацию августа 1991-го.
19:25
Балетный «путч» августа 1991 года. О чем я думал тогда, как оценивал происходящее?
33 богатыря порешили, что зазря берегли они царя и моря, каждый взял себе надел кур завел - и в ем сидел…
Владимир Высоцкий
О чем я думал тогда, как оценивал происходящее? Странно порой читать плавные рассуждения людей, оказавшихся в гуще событий. Как они излагают свои «тогдашние» мысли о происходящем, а может быть это я в то время был настолько молод и глуп, что действовал скорее инстинктивно, чем по зрелому размышлению. И все же, что я чувствовал, о чем думал? Чтобы понять мои, да, наверное, и не только мои ощущения от происходящего, надо вспомнить ситуацию августа 1991-го. Статью Конституции СССР, закрепляющую монополию КПСС на власть, к тому времени отменили.
Статья 6 с декабря 1990 гласила: «Коммунистическая партия Советского Союза, другие политические партии… движения через своих представителей, избранных в Советы народных депутатов, и в других формах участвуют в выработке политики Советского государства, в управлении государственными и общественными делами». В стране фактически действовала многопартийная система. Количество «партий» нарастало как снежный ком. Зачастую в них состояло по два-три человека, но все они выступали с громкими заявлениями, которые тут же тиражировали СМИ. Пресса, избавленная от цензуры, тоже всеми силами бросилась критиковать, доказывая свою оппозиционность и «независимость». Политическая жизнь бурлила. Мелкий бизнес в виде кооперативов и индивидуальных предпринимателей легализовали, т.е. кто хотел работать – зарабатывал. Единственное, что несколько «напрягало», это какие-то тогда казавшиеся надуманными разговоры про новый союзный договор.
Тем более, что еще в апреле 1990-го приняли закон «О ПОРЯДКЕ РЕШЕНИЯ ВОПРОСОВ, СВЯЗАННЫХ С ВЫХОДОМ СОЮЗНОЙ РЕСПУБЛИКИ ИЗ СССР». В соответствии с ним результаты референдума о выходе должны были учитываться отдельно, в том числе, по местам компактного проживания национальных групп. То есть две трети Казахстана, половина Латвии и как минимум треть Эстонии с Таллинном оставались в составе союза. Об отделения Украины и Белоруссии никто всерьез и не говорил. Все «понимали», что все разговоры о суверенизации - это лишь форма перетягивания власти между Горбачевым и Ельциным.
Горбачева, мне кажется, не любили все, даже те, кто был обязан любить его «по должности». «Мишка меченый» - это самое мягкое прозвище, которое нацепили на него. Его политическая импотенция, неспособность принимать решения, была очевидна всем. На фоне плешивого, мелковатого, вечно суетливого Горбачева, Ельцин с его ростом и рычащим басом выглядел, безусловно, выигрышней. Люди не столько любили Ельцина, сколько не любили Горбачева. Противостояние шло не по линии: сохранение или развал союза, а по линии противостояния личностей…
Поэтому невнятные декларации путчистов о приостановлении действий статей Конституции, ограничении собраний вогнали в шок… Отмена многопартийности, отмена свободных выборов - вот что замаячило впереди. Это и взбесило меня. Как, меня хотят лишить права ВЫБИРАТЬ, кто будет править страной?! Все мое естество протестовало против этого! Ни на секунду не возникло сомнений в выборе стороны баррикады. Я не просчитывал последствия, а инстинктивно принял сторону тех, кто выступил против «путча». Сейчас спустя годы я понимаю, что и невнятные заявления, и трясущиеся руки Янаева - все это лишь большой балаган для обмана народа. Достаточно было «путчистам» заявить о роспуске парламентов союзных республик и о проведении в течение 3-х - 4-х месяцев выборов в новый союзный парламент на МНОГОПАРТИЙНОЙ основе, и ВСЯ наша история повернулась бы по-другому. Но вернемся к событиям 19 августа и нашему не выспавшемуся «горе - революционеру».
Бросив свой грузовичок, мы перебежали Садовый, нас шумной толпой потащили в штаб. Он располагался в автобусе, где «баррикадники» обычно поочередно ели и перехватывали часок-другой сна. В нем куча новых лиц, шум, гвалт. Освещения нет - могут пересчитать сколько нас или «снимут» снайперы. В темноте, подсвечивая спичками, фонариком нас отпаивали горячим чаем из термосов, кто-то совал в руки засохшие бутерброды и все наперебой галдели. Где вы были, что происходит в городе. Достоверной информации нуль, одни слухи. Говорят, в городе «танки», какой-то спецназ готовится к штурму Дома Советов и т.д. и т.п. Люди очень возбуждены, но не сказал бы, что сильно испуганы. Мы кратенько описали свои «подвиги» и рассказали, что почти до Красной площади город свободен от силовиков. Воодушевленные, помечтав о том, как завтра попытаемся поставить баррикаду за Садовым в сторону отделения милиции, мы стали располагаться подремать. Уложив оставшихся двух бойцов в автобусе, еще двое отпросились домой, пообещав с утра вернуться на баррикаду, я побежал ко второй. Там все было гораздо шумней и организованней.
Народу явно прибавилось, подтянулись какие-то люди из Дома Советов, довольно четко раздавая команды. Количество бутылок с коктейлем «Молотова», только увеличилось. Меня расспросили о ситуации в городе, о том, где мы смогли свободно проехать. Сказали, что через эту баррикаду, скорее всего не пойдут – удар ожидают со стороны набережной. Лиц я не помню, да и темно было, но судя по хорошо поставленному командному тону, баррикадой руководили кадровые офицеры… Пообщавшись с ребятами, которые узнали меня (мы с ними сооружали баррикаду), я уже собрался идти к своим в автобус спать, как меня окликнул кто-то из руководства баррикады. Оказывается, из штаба Дома Советов приходили, чтобы отозвать меня в их распоряжение. Тут я и вспомнил про «загадочного» человека, который назвав меня по имени-отчеству, расспрашивал о том, где я научился делать коктейли «Молотова». Уже минут через 20-ть, какой-то серый человек вел меня к зданию Верховного Совета…
За то время, что я отсутствовал, все преобразилось. На набережной, ближе к зданию, были навалены бетонные плиты, и в темноте угадывались очертания подобия противотанковых ежей, сваренных из арматуры. На баррикадах и проходах к Дому Советов стояли довольно организованные посты. Проходили мы по паролю, то есть, кто-то грамотно организовал караульную службу. Народу было больше, чем днем, но, на мой взгляд, ненамного. Впрочем, я видел только тех людей, которые были по ходу нашего движения. Периметр здания разбили на сектора, и свободное перемещение людей между ними было невозможно. Меня подвели к тому самому «товарищу», который назвал меня по имени-отчеству за тысячи километров от дома, и он проводил меня в один из секторов обороны. Располагался он в той части здания, которая выходит во двор Дома Советов.
Меня представили его руководителю как специалиста по коктейлям «Молотова» и передали в распоряжение несколько человек. Дом Советов затемнен, и лишь на внешних пандусах и отдельных коридорах горит свет, очевидно, это сделали по тем же соображениям, что и мы в своем «штабном» автобусе. В нашем секторе порядка тридцати человек. На свету всего шестеро, по три дежурных с каждой части сектора ответственности. Границы огорожены какими-то перилами и сваленной мебелью, оставлен лишь извилистый проход для одного человека. Основная часть отряда укрыта в тени здания. Ночью уже зябко и разномастно одетые люди небольшими группками жмутся друг к другу, беседуя вполголоса. Дальнейшее запомнилось какими-то рваными кусками, очевидно, сказывалась усталость и хронический недосып.
Все же уже почти двое суток на ногах и бешеное напряжение первой «баррикадной» ночи. Кого-то я отправил организовать подвоз бутылок, кто-то доставил бензин в канистрах, марлю и вату. Остаток ночи и кусок следующего дня мы почти без перерывов разливали «коктейль». Готовая продукция расходилась по отрядам, а на смену им прибывали все новые пустые бутылки… Все закончилось так же неожиданно, как и началось. Дали команду отбой и меня отправили в распоряжение другого отряда. Не знаю, что это было, практиковалась ли такая ротация кадров или для меня сделали исключение? Как я сейчас предполагаю, нас сменила прибывшая на подмогу Ельцину рота десантников Лебедя. День следующего дня я встретил в секторе, располагавшемся с торца Дома Советов, слева от парадного входа. Этот отряд был поменьше – человек 15-20-ть.
Несколько парней моего возраста, а основная часть - люди среднего и старшего возраста с профессорского вида внешностью. Спать на холоде, если не замерзаешь насмерть, практически невозможно. Однако как только пригрело, организмус потребовал своего – вместо сна пришел звериный голод. Ведь за двое суток в меня проскочил только бутерброд в штабном автобусе. Обед обещали подвести каждый час, но никак не привозили. Может, поэтому или из-за того, что мы находились с торца здания, на меня не произвел особого воздействия митинг, который днем проходил у Дома Советов. Митинг мы не видели, да и выступления ораторов долетали через раз.
Кстати ОЧЕНЬ интересный момент, официоз о нем НИГДЕ не упоминает. С утра 20-го августа и до окончания событий нам непрерывно промывали мозги о неукоснительном исполнении категорического приказа НЕ СПАТЬ. Обоснование следующее: «путчисты» могут применить ПСИХОТРОННОЕ оружие. Подробно описывались симптомы воздействия и способы ему противостоять. Вкратце: применение вызывает вялость, безволие, возможны носовые кровотечения. Особенно сильно воздействует на отдыхающих или расслабленных людей. Способы противодействия: активное общение большими группами, анекдоты, совместное пение и т.п..
С тех пор, когда я читаю или слышу про то, что это оружие утка, то лишь улыбаюсь про себя. Следующие двое суток прошли просто в бреду. Нереально не спать по трое суток. Еду подвозили крайне нерегулярно: раз, иногда два раза в день. Выдавались всякие немыслимые тогда заморские деликатесы, типа германские консервированные сосиски или венгерский сервелат. Правда, в крошечных, мизерных количествах, например, полсосиски на человека в день. Короче, служба снабжения у Ельцина тогда не сработала, а может сразу воровать начали. J В памяти застряла череда однообразных действий. Караул полтора-два часа, потом невыносимое хоровое пение каких-то бодрых шлягеров и постоянное обреченное ожидание следующей кормежки. Опять по банке колбасного фарша с французской булкой на пять изголодавшихся мужиков!!!
21 августа - самое яркое, кровавое пятно. По-моему, к обеду сообщили, что на моей второй баррикаде погибли ребята. Невыносимо трезвая, четкая мысль: «ведь там ДОЛЖЕН был быть я» и… невообразимый стыд. Ходил и прятал глаза от людей. Похоже, тот чекист, отозвав к Дому Советов, тогда спас меня от смерти. Пересказывать дальнейшие события смысла нет: они достаточно хорошо описаны, тем более, что в памяти у меня застряла только колоссальная радость, которую я испытал, когда нам сказали, что путч проваливается… можно поспать! J 21-го к вечеру, вроде за Горбачевым уже полетели, я побрел в гостиницу к горнякам. В кармане у меня ни гроша, у мужиков тоже. В холодильнике у одного обнаружилась трехлитровая (!) банка красной икры (передали горняки с Сахалина), но нет денег на хлеб. Зато есть чай и сахар! Мы втроем, а один из них тоже был на баррикаде, съели полбанки за один присест. А потом завалились спать в КРОВАТИ! Проснулись на следующий день к вечеру. По телевизору крутили запись митинга «победителей». По сей день АБСОЛЮТНО ответственно могу сказать: там не было реальных участников событий – они отсыпались по домам…
Август 1991 – август 2011 Москва-Якутск Кандидат в члены Рескома КПРФ Юрков Сергей
