Иной взгляд историка на события, произошедшие 380 лет назад
ИА SakhaNews. В Москве вышла в свет монография Алексея Черткова «Присоединение северо-востока Азии к Русскому государству. Историографическая традиция институциональных трансформаций». Книга посвящена, пожалуй, одной из самых дискуссионных проблем историографии Якутии — вопросу «присоединения» («вхождения») Якутии к Русскому государству. «Исследование это задумывалось к изданию в феврале 2004 года, к 90-летию со дня рождения известного историка Ф.Г. Сафронова, — рассказал в интервью ИА SakhaNews автор. — Но публикация была отложена в надежде на то, что в исторической науке произойдут какие-либо качественные изменения, которые позволят не столь однозначно апеллировать термином «добровольное вхождение» применительно к событиям, произошедшим в XVII веке на северо-востоке Азии и послужившим началом интеграционных процессов русского населения и местных народов, населявших эту обширную территорию. Однако попыток таких сделано не было, и общество по-прежнему довольствуется концепцией, разработанной идеологами коммунистической партии времен Советского Союза, что откладывает свой отпечаток и на современные события. Особенно это касается вопросов оценки роли служилого населения в исторической судьбе местных народов, а также неясности перспектив разрешения терминологических споров.
Я понимаю, что обнародование результатов моего исследования в период подготовки республики к празднованию «380-летия вхождения Якутии в состав Российского государства» для многих заинтересованных сторон не желательно, так как в нем вскрывается целый пласт противоречий, который можно обнаружить в трудах историков Якутии. Предвидя в связи с этим негативную реакцию на данное издание официальных властей, а также задействованных в указанных торжествах ученых-историков, я, тем не менее, счел необходимым донести до общественности существование иного взгляда на события того времени.
Три обстоятельства подвигли меня на столь опрометчивый поступок. Во-первых, память об авторитетном ученом Ф. Г. Сафронове, во-вторых, возможность применить в исследовании некоторые положения новой институциональной теории, получившей в последние годы большое распространение в научных кругах, как за рубежом, так и в России. Одной из ошибок представителей исторических школ, задействованных в данной дискуссии, как раз и было игнорирование институционального подхода при исследовании проблем дореволюционной истории народов северо-востока Азии. В-третьих, возможность поделиться с читателями своими выводами, дополняющими, а порой и противоречащими основным постулатам якутской школы историков, доминирующей в последние десятилетия.
Данная монография посвящена памяти Ф. Г. Сафронова. После смерти ученого мало кто отважился продолжить это его направление исследований, а «официальные» историки практически замалчивали наличие противоположной точки зрения. Я сам был свидетелем того, как на знаковом для изучения данной проблемы круглом столе в Институте гуманитарных проблем Республики Саха (Якутия) 25 февраля 2004 года, называвшемся «Русское население северо-востока Азии: история и современность» и посвященном как раз памяти самого Ф. Г. Сафронова, многие дискуссионные вопросы, поднятые в его исследованиях, были «тактично» обойдены вниманием научной общественности.
Тем не менее, в якутской исторической науке продолжают оставаться нерешенными терминологические проблемы относительно «присоединения» или «вхождения» Якутии в состав Российского государства, а также неопределенность, какая именно — «частная» или «общинная» — собственность на землю существовала в дореволюционной Якутии. Эти вопросы до сих пор будоражат пытливую научную мысль.
Невзирая на выводы официальной якутской историографии, мы продолжаем настаивать на выводах тех исследователей, которые подтверждают правоту выводов сибирских историков о том, что события присоединения Ленского края в XVII веке следует рассматривать как составную часть единого процесса «обретения нового сибирского мира». Современная историческая наука не ответила на многие дискуссионные вопросы, поставленные в свое время маститыми учеными С. В. Бахрушиным, С. А. Токаревым, О. В. Ионовой. Якутскими историками однобоко освещены методологические замечания Л. М. Горюшкина и Н. А. Миненко по данному проблемному вопросу.
Без более четкой формулировки ответа на терминологический вопрос о «присоединении» или «вхождении» Якутии в 30–40-х годах XVII века в состав Русского государства исследование роли служилого сословия в исторических судьбах местных народов, как считает автор, будет неполным.
Незавершенный терминологический спор является тем «камнем преткновения», который сдерживает развитие исторической науки конкретного региона, не позволяет всесторонне и объективно рассмотреть многие интересные проблемы дореволюционной истории Якутии, в целом азиатской России. Он имеет принципиальное значение для дальнейшего понимания исторической роли народов, населявших регион, а также для осознания ими своего места в современных процессах формирования социокультурной идентичности.
Терминологическая проблема в наименовании одного из глобальных исторических процессов движения русского населения на северо-восточные окраины материка в XVII веке имеет особенную историографическую традицию. В своей эволюции эта традиция прошла несколько этапов: «колонизация» — «присоединение» — «включение» — «добровольное вхождение» — «вхождение».
Необходимо быть реалистами: из-за непримиримых позиций оппонентов и большого разброса мнений однозначной трактовки указанного процесса добиться сегодня трудно, но продвинуться в понимании его сути и обозначения необходимо. Данная задача тем более актуальна в Год российской истории, объявленный указом Президента Российской Федерации. Цель указа — «привлечение внимания общества к российской истории и роли России в мировом историческом процессе».
Разновекторные устремления и сулящие выгоды (упущения) феодальных институтов власти и местных князьков, предводителей родов вызывали у последних естественную реакцию непонимания и неприятия. Новые порядки, устанавливающиеся путем присутствия в крае чуждых аборигенному населению вооруженных отрядов, приводили порой к серьезным вооруженным конфликтам. Данные столкновения носили локальный характер в силу разрозненности и малочисленности конфликтующих сторон. Однако эти факты должны служить важной основой для объективного исторического анализа, которого как показывает наше исследование, пока сделано не было.
Секрет Полишинеля кроется, на наш взгляд, и в объективной смысловой разноголосице, присутствующей в толковании событий 30–40-х годов XVII века. Когда якутские историки осмысливают процесс установления ясачного режима с позиций местных племен и родов, они говорят о «вхождении» Восточной Сибири в состав России. Когда же они рассматривают движение Русского государства на территорию современной Якутии, эти же ученые более склонны употреблять термины «присоединение» и «включение», но в силу принятых в их кругах условностей и предубеждений психологического порядка этого не делают.
В первом случае региональным элитам претит использование термина «присоединение» для распространения его значения на деяния местных князьков по легитимизации обязательств, взятых ими исходя из смысла, заложенного в «шертовальных грамотах». В свою очередь, часть сибирских историков не может согласиться с таким переносом акцентов (не «присоединение», а «вхождение»), препятствующих объективному толкованию общего процесса распространения воли государственных институтов на освоение территории северо-востока Азии.
Суть данных противоречий, на наш взгляд, заложена в разновесомости сравниваемых институтов как главных двигательных сил рассматриваемого процесса: с одной стороны — мощь феодального государства, подкрепленная развитой судебно-правовой системой, другими институтами государственной оформленности; с другой стороны — отсутствие каких-либо государство образующих институтов, национально-консолидирующих факторов, ограниченность возможностей и сложившихся на тот момент социальных форм для развития в сторону укрепления элементов феодально-крепостнических порядков, господствующих в то время на Руси.
Существует и еще один немаловажный аспект, о котором в исторических исследованиях не принято говорить, но придется это сделать. Акцентируя внимание на добровольном характере приведения неясачных народов под власть московского царя, отбрасывая значение военных столкновений того времени, исследователи невольно принижают значение вклада русских служилых людей в деле установления здесь нового порядка.
Возрождаемому казачеству России теперь придан правовой статус, согласно которому казачьи общества заносятся в государственный реестр. Потомки первых русских служилых людей объединяются в казачьи общества, и не исключено, что в скором времени они будут требовать более точного и объективного рассмотрения исторических фактов, связанных с воинскими доблестями их предков. Игнорирование данного фактора как потенциальной угрозы дестабилизации сложившихся добрососедских отношений между народами, исторически живущими вместе, нежелательно.
Следуя формальной логике, в 30–40-х годах XVII века под давлением вооруженных отрядов служилых людей произошло не «вхождение Якутии в состав Русского государства», а признание небольшой частью местных родов и племен подданства феодального государства, выразившегося в освидетельствовании рамочных документов — «шертовальных записях». Ввиду отсутствия установленных границ речь также не может идти о «Якутии» как территории в общепринятом сегодня плане, так как, во-первых, такого названия части континента на географических картах мира тогда не существовало, а во-вторых, не применялся и сам термин «Якутия». Территориальная «вместимость» понятия «Якутия» ограничивалась тогда бассейном реки Лены, и географическое определение этого места соответствовало названию Ленский край. Оставшаяся часть нынешней территории Якутии (бассейны Яны, Индигирки, Колымы) была закреплена за русским влиянием немного позднее.
Нельзя также противиться объективному взгляду на данную проблему, которая, безусловно, выражалась в том, что феодальные институты того времени не оценивали происходившие процессы как «вхождение» какой-либо части территории в состав сложившегося государственного образования. Данная постановка вопроса противоречит исторической логике, так как аборигенные народы, чей хозяйственный уклад основывался на натуральном обмене, еще долгое время могли существовать обособленно, без какой-либо интеграции с влиятельным соседом, что, в принципе, они и делали.
Однако само феодальное государство стремилось к расширению границ для завоевания ресурсных территорий, новых рынков, приращения объектов ясачной политики. Государственные институты способствовали (или по крайней мере не препятствовали) распространению своего политического, административного, культурного влияния на народы, заселявшие северо-восток Азии.
Поэтому необходимо объективно оценивать побудительные устремления властных государственных институтов того времени (административных, военных, судебных и прочих) и отдавать им (а не желаниям местным князьков и предводителей родов «шертоваться», также как и не стремлению казаков обложить ясаком как можно больше инородцев) главенствующую роль в событиях 30–40-х годов XVII века, имевших важное историческое значение для дальнейшей судьбы народов азиатской России.
Не выдерживают критики бытующие в исторической литературе выводы о «вхождении» той или иной части (преимущественно речь идет о бассейнах северных рек) современной Якутии в состав Русского государства, основанные лишь на фактах «прихода» туда отрядов казаков или прибытия их судов в устья рек. Конечно, это значимые события в истории региона, но если речь идет о процессе (выделено мной. — А.Ч.) «вхождения» или «присоединения» новых земель, то вышеуказанные действия служилых людей — это лишь один из основных, но все же начальных этапов растянутого во времени явления.
Из вышесказанного вытекает еще одна задача для современных исследователей: необходимо проанализировать механизм и зафиксировать этапы легитимизации прав феодального государства на приведение к подданству новой «государевой вотчины».
Требуют уточнения заявления следующего рода: события 30–40-х годов XVII века «произошли мирно, без крупных боевых действий» (выделено мной. — А.Ч.). Такая постановка вопроса характерна для историков, остающихся на стороне термина «вхождение». Двоякость подобной позиции проявляет невольное признание в наличии столкновений, «боевых действий», что само по себе говорит о желании сторонников данной концепции сгладить показ накала противоречий между отрядами русских служилых людей и местными родами.
Если исследователи таким образом оценивают ситуацию первой половины XVII века, как отсутствие «крупных боевых действий», то они должны пояснить что они подразумевают этим и что именно соответствует понятиям «крупное», «среднее» или «мелкое сражение»? Из отечественной военной истории, событий присоединения других территорий к Русскому феодальному государству известно, что и незначительное, на первый взгляд, событие (военное столкновение) могло решающим образом влиять на весь ход военных действий, а также на принятие одной из конфликтующих сторон решения о свертывании боевых операции и признания воли более сильного соперника. Одна из задач современных исследователей состоит в том, чтобы определиться и в этом вопросе: каким образом измерить или объективно аргументировать «преимущественный мирный характер» решения рассматриваемого вопроса.
Часто поводом для всплеска интереса к исследуемой в настоящей монографии теме становится очередной юбилей событий присоединения того или иного региона России к феодальному государству. Постепенно данные празднества входят в привычку, которая, тем не менее, не должна подменить стремления историков и общественности к поиску объективного анализа тех далеких событий, которые волнуют потомков людей, сыгравших одну из важных ролей истории российских регионов и страны в целом.
Впрочем, ничто не мешает оставить празднованию юбилеев «вхождения Якутии в состав Русского государства» принятое в наши дни название. Иное дело, когда это касается исторической оценки событий XVII века — здесь не может быть половинчатых решений и недосказанности, разделяющих научные школы и, что более важно, вносящих в умонастроения общественности ненужную нервозность и неопределенность относительно событий, непосредственным образом связанных с формированием генетической памяти многих поколений якутян. Прямая обязанность исторической науки — определить основные факторы, влиявшие на развитие исследуемого процесса, и дать ему максимально взвешенную, объективную оценку.
В связи с тем, что историки, в основном, обозначили общие направления развития дискуссии, выявили в архивах и ввели в научный оборот значительный объем документальных материалов, придав им соответствующую (каждая научная школа свою) интерпретацию, назрела необходимость комплексного изучения данной тематики с привлечением в первую очередь широкого круга других специалистов гуманитарного профиля: юристов, экономистов, демографов, географов, социальных антропологов и т.д.
Изучение имеющей большую историографическую традицию проблемы «присоединения–вхождения» имеет важное гуманитарное значение, отвечает запросам общества на получение полных и всесторонне осмысленных выводов. Данный комплексный подход к изучению проблемы должен быть основан на глубоко научных методах исследования и всячески огражден от любого идеологического вмешательства со стороны различных политических и общественных институтов, предпочитающих интерпретировать исторические события в угоду своих узковедомственных интересов или частных заблуждений».
***
Над изучением вопросов истории казачества Алексей Чертков работает с 1983 года. За это время увидели свет монография «Якутское казачество во второй половине XIX — начале XX вв.» (Москва, 1996), более 30 научных статей. Материалы А. С. Черткова использованы во втором томе академического издания «История казачества азиатской России» (Екатеринбург, 1995).
Автор также принимал участие в разработке законопроектов по реализации положений Закона РФ «О реабилитации репрессированных народов», работал в составе рабочей группы по подготовке проекта нормативного акта о политической реабилитации казачества, созданной 26 апреля 1991 года по решению Верховного Совета РСФСР. Со времени регистрации в Министерстве юстиции Якутской-Саха ССР (1 июля 1991 года) Якутского казачьего полка был его представителем в Союзе казаков России.
