Main » 2012»Ахсынньы»23 » Русских людей, как, кстати, и якутов, искренне убежденных, что индивидуальное – есть высшая ценность, незначительное меньшинство.
Русских людей, как, кстати, и якутов, искренне убежденных, что индивидуальное – есть высшая ценность, незначительное меньшинство.
22:03
О десуверенизации республик, русской и якутской идентичности, великой идее и тотальном бесстыдстве элит…
23 декабря, 16:13ИА SakhaLife
И конечно, о Евразийском Союзе, который, по мнению его идеолога, должен создать евразийскую сверхдержаву через интеграцию России с бывшими союзными республиками. Идея интервью появилась в Москве в Дни празднования 380-летия вхождения Якутии в состав России. Само пребывание большого количества якутян в столице страны и празднование многовекового единства вызывало вопросы о том, какова сегодня многонациональная Россия, куда она идет, каково положение национальных республик, как им развиваться и есть ли кому-то дело до этих вопросов? С этими вопросами мы решили обратиться к лидеру Международного Евразийского движения Александру ДУГИНУ. Русский философ, автор многих книг, создатель российской школы геополитики, руководитель Центра консервативных исследований считается одним из самых влиятельных интеллектуалов России. Если верить "сети”, то сложно найти более разностороннюю, противоречивую и яркую личность в российской духовно-интеллектуальной среде. Мнение такого человека на наши проблемы всегда интересно, хотя не всегда может совпадать с нашим. Впрочем, это повод не только взглянуть на себя (что мы очень любим), но и на мысли русского философа. Это очень важно в наше время, когда многие вопросы рассматриваются только через призму политико-экономических интересов.
С Александром Гельевичем мы встретились в стенах социологического факультета МГУ, и он любезно согласился дать интервью. Правда, тут же выяснилось, что интервью будет виртуальным, потому что на завтра у него запланирована командировка. Спасибо сети, которая расширяет возможности и держит в курсе событий. В ожидании ответов я узнала, что у профессора состоялась презентация книги "В поисках темного логоса”, масса "круглых столов”, конференций, выступление на телеканале Россия-1… - Александр Гельевич, Ваше отношение к заявлению Михаила Прохорова о нецелесообразности административно-территориального деления России по национальному признаку?
- Республики в составе Российской Федерации представляют собой серьезную проблему с точки зрения их корректного этносоциологического анализа. Мы имеем в их случае очень сходную ситуацию с Союзными Республиками в эпоху СССР. Эти образования, Союзные Республики СССР в советский период, и Республики Российской Федерации в наше время, представляли собой смесь социологических реальностей (наличие в некоторых из них этносов с довольно дифференцированной социальной системой и имеющих историческую память о том, что некогда они обладали реальной или воображаемой автономной государственностью), идеологических установок (коммунистических - в первом случае и либеральных - во втором) и конкретных политических условий, отражающих баланс сил в каждый конкретный момент времени. Эти Республики считались «виртуальными» государствами, чей реальный суверенитет был блокирован силовым потенциалом центральной власти, и релятизировался не столько де-юре, сколько де-факто. Поэтому применение к ним определения «национальный» на практике имело смысл «этнический», но при ослаблении центральной власти (централизаторская власть КПСС в СССР или федерального центра в РФ в период Ельцина) могло приобрести и полноценный, политический и государственный смысл. Если центральная власть сильна, то «виртуальная» государственность сохранялась в таком качестве. Но стоило ей ослабеть, и государственность из виртуальности переходила в реальность. Так произошло в конце 90-х годов ХХ века с Союзными Республиками СССР, объявившими о полном разрыве с Союзным Государством. Те же процессы стали бурно развиваться и в середине 90-х годов внутри Российской Федерации, что ярче всего вылилось в первой чеченской компании и противостоянии Москвы и Казани при заключении союзного договора. И эти же процессы могут повториться, как только ослабнет нынешняя власть.
Само понятие «национальной республики» отсылает к понятиям «национального государства» и «нации». Но нация есть политическая категория и трактуется в мировой практике и теории национализма преимущественно применительно к населению политически независимого современного государства, принадлежность к нации – это принадлежность к ее политико-правовым институтам. В политической практике та или иная социальная группа (имеющая общие этнические и исторические, то есть народные, корни, или не имеющая их) может объявить себя «нацией». Но это будет означать только одно: эта группа хочет заключить «социальный контракт» по учреждению «современного государства», независимо от того, признают ли валидность этого контракта остальные или нет. То есть само существование «национальной республики» как национального государства подразумевает или даже подстегивает сепаратистские тенденции
Поэтому евразийцы всегда выступали и будут выступать за последовательное лишение субъектов федерации атрибутов национального государства. Прежде всего, необходима юридическая десуверенизация республик, а во-вторых, изживание опасного и неправомерного термина «национальный», «нация» применительно к субъектам Федерации. В чем же ключевое отличие нашей позиции от позиции Прохорова и некоторых других националистов и либералов? В том, что для них национальные республики являются препятствием для превращения России в нормативное национальное государство по западной модели, и помехой на пути создания единой политической российской нации. Такая модель подразумевает создание некоего «плавильного котла», ломку уже существующих этнических и региональных идентичностей, живых традиций и культур и создание на месте того многообразия этносов, которым всегда была Россия, массы унифицированных сограждан объединенных политической принадлежностью к государству-нации, то есть гражданством, и некой усредненной культурой. Фактически - это проект этноцида, как и любой национальный проект, в том числе, кстати, национальные проекты внутри субъекта Федерации, в которых зачастую на положении «граждан второго сорта» могут оказаться представители нетитульных этносов. Евразийство мыслит себя как альтернативу и большому «российскому национализму» и национализмам регионального масштаба, выступая за придание этносам (но не республикам) особого юридического статуса, то есть перехода на принципиально иную модель федерализма. - На Ваш взгляд, многонациональность укрепляет Россию или ослабляет?
- Многоэтничность – естественно укрепляет. А вот «многонациональность» может вести только к ослаблению. Многоэтничность - это та «цветущая сложность», о которой говорил Константин Леонтьев и ранние евразийцы. Многообразие этносов, культур, традиций, а не нефть, газ, алмазы, другие полезные ископаемые – наше основное богатство. Это богатство интеллектуального, культурного, мировоззренческого опыта. Россия, как до этого империя Чингисхана, вбирала в себя целые народы и государства, не отменяя и не разрушая их самобытности, но давая всем высшую цель, высший смысл, высшее значение, объединяя великой идеей.
Националистические тенденции разрушают не только единство страны, но являются смертельной угрозой для тех этносов, которые националисты стремятся защищать, «подняв» их до уровня наций. Нация всегда есть конструкт, искусственно созданный заинтересованными социальными группами, как правило, это буржуа и обслуживающая их интересы интеллигенция (или, например, капитализирующая свои административные полномочия региональная верхушка), мобилизующий массы на строительство определенного государственного проекта и использующий для этой цели элементы этнической культуры, самоидентификации, групповой внутриэтнической или исторической солидарности. Национализм изобретает нацию, то есть общество, которого никогда не существовало, но использует при этом элементы, которые берутся в реальном историческом опыте конкретных групп (этносов и истории народа), вырываются из контекста, лишаясь при этом смысла, и превращаются в общеобязательную социокультурную догму. Национализм выхолащивает реальное содержание культур этносов и создает подделку, симулякр. Претендуя на преемственность с этносом, который национализм так искусно разделывает, он на самом деле создает его чучело – нацию.
- Вы сторонник «утверждения народов, этносов, религий и культур, как самостоятельных субъектов, мировоззрение которых вовсе не обязательно подгонять под западные стандарты». Если рассматривать эту ситуацию внутри России, то насколько такая модель жизнеспособна? - Такая модель абсолютно жизнеспособна, и более того, именно в России сохранение своеобразия народов и этносов плюс создание единой великой надэтнической идеи, если хотите, задачи глобального масштаба, является гарантом сохранения и развития нашей страны. Иначе возобладают центробежные тенденции, и страна распадется на множество мелких и не очень «суверенных» княжеств, которые тут же продадут свой суверенитет глобальным политическим и экономическим центрам. - Вам принадлежат слова о том, что «если русский человек начинает говорить, что индивидуальное есть высшая ценность, он перестает быть русским». В таком случае сегодня многие русские утратили свою русскость. Так же, как многие якуты-саха уже давно не якуты-саха, поскольку не говорят на родном языке. Их называют манкуртами, маргиналами свои же соплеменники. Часто в этом звучит чуть ли не обвинение в грехе, предательстве. Разве это не вопрос личного права человека – кем ему быть? В чем грех русского, который перестал быть русским или якута, который только внешне им остался?
- Русских людей, как, кстати, и якутов, искренне убежденных, что индивидуальное – есть высшая ценность, незначительное меньшинство. Да, мы таких людей видим в псевдоэлитах, в оппозиции, на «Эхо Москвы» и т.п., но это в масштабах страны – горстка людей. Утверждение, что «индивидуальное есть высшая ценность» - это идея, которую действительно понимает (а значит и разделяет, ибо нельзя разделять того, что ты не понимаешь) и осознает себя рациональным, разумным и ответственным индивидом абсолютное меньшинство даже в тех средах, которые я только что назвал.
Идея, что индивид есть мера вещей и сам человек, определяет то, каким ему быть, это идея либеральная, и, кстати, абсолютно антинаучная, так как определяет не индивид, а общество, которое его порождает и социализирует. Идея высшей ценности индивида - несвойственна ни русской, ни тем более, традиционной якутской культурам, заимствована с Запада. Эта идея – ядро, нерв либерализма. Либерал, утверждая превосходство индивидуальной идентичности, тем самым выступает против любых коллективных идентичностей, в том числе и против этнической. Размывание последней формы коллективной идентичности, идентичности гендерной, мы видим в сегодняшней Европе, логическим продолжением этого процесса станет отказ от идентичности человека, потому что человек – это тоже коллективная, видовая идентичность. Если человек определяет сам, каким ему быть, то он волен принять любую идентичность и отказаться от нее, сочетать в себе множество идентичностей, но сама категория "идентичности” в таких условиях становится игровой и случайной, чем-то вроде виртуальной маски или никнэйма в социальных сетях. Принадлежность к определенному обществу, его нормам, ценностям, культуре, то, что составляет содержание идентичности больше не важно. Так появляются «русские», ненавидящие Россию и прославляющие Запад или якуты, не знающие родного языка и своей культуры и не желающие их знать. Заметим, русский или якутский западник не становится западноевропейцем, как и забывший свой язык, но не принявший русскую идентичность якут русским. Они не то и не это, лишены укорененности в традиционных этнических культурах. Таких людей можно только пожалеть.
- Среди якутов-саха бытует двойственное отношение к вхождению в русскую цивилизацию. С одной стороны благодарность за то, что русские им дали Пушкина, Толстого, Чехова и расширили горизонты цивилизации. С другой, чувство утраты якутского духа, утраты своего пути. Как говорил один якутский русскоязычный поэт, «я пишу на формуляре свое русское имя, прошу выдать мне олонхо на русском языке…Родина якутского духа утрачена». Испытывает ли русский человек подобное? И разве может человек тосковать по тому, чего не видел и не знает? Не проще ли жить в своем времени, которое тоже производит свой дух? - Я уже частично ответил на этот вопрос. Что касается тоски, то для русского человека, это одно из фундаментальных экзистенциальных переживаний. Мы тоскуем именно по тому, что не видели и не знаем. Что касается времени, то оставив в стороне многочисленные философские и социологические интерпретации категории «времени», отмечу, что принципиальным для меня является тезис о реверсивности, обратимости исторического процесса. Историю и время, как эпоху, в которой мы живем, делают люди, и всегда есть возможность самим диктовать свою волю духам времени. Надо иметь лишь определенную смелость. - Сейчас в России нет идеи, которая объединяла бы всех независимо от национальной принадлежности. Возможно, поэтому в нацреспубликах пытаются найти свои идеи. Где-то ислам, где-то культивирование прошлого. Попытка держаться за прошлое – это признак слабости, путь тех, кто боится конкуренции в большом мире?
- Идея, великая идея – это абсолютная необходимость, она дает жизнь людям и государству, поднимая человека из того свинского состояния, в котором его ничего не заботит кроме чисто материальных удобств и комфорта, и давая государству, особенно такому государству как наше, смысл существования. Только ради идеи стоит жить, это не просто отвлеченный философский тезис, сама история России это подтверждает. Только ради идеи мы и можем жить. И естественно, она не может не быть укоренена в прошлом, евразийство как идея общероссийская, континентальная стремится связать наше прошлое с настоящим и будущим, отстаивая, по сути, не прошлое, а вечное, неизменные нормы и ценности нашей цивилизации. Таков настоящий консерватизм, в котором как писал немецкий консервативный революционер Артур Меллер Ван ден Брук «вечность на стороне консерватора». Другое дело, если обращение к прошлому носит чисто декоративный характер.
- Возрождение Евразийского Союза – это новая национальная идея России? Не кажется ли Вам, что это будет только экономический союз, без культурной, гуманитарной общности? - Существует такая опасность, по меньшей мере, именно так мыслят многие представители современных российских элит, да и в других государствах СНГ таких много. Однако нас, народы бывшего СССР, связывает именно общая культура и история. Все интеграционные группировки в мире, строятся именно на цивилизационной основе. Очень любят приводить в пример опыт европейской интеграции, где якобы экономическая интеграция, (есть такая неофункционалистская «теория перелива») переросла в политическую. Но импульс этой интеграции был, прежде всего, политическим, тем более, что его предваряла серьезная работа Р. Куденова-Калерги и его соратников по паневропейскому движению. Не будь этой идейной подготовки, и реального культурного и цивилизационного единства, евросоюза бы сейчас не было, пример Турции показателен. Евразийский Союз не будет лишен характеристик культурной, гуманитарной общности в любом случае, эта общность и так есть, она создавалась веками и два десятилетия раздробленности не могли ее полностью уничтожить. Недооценивать роль культурных факторов интеграции было бы опрометчиво, а не содействовать сближению на этом поле наших стран и народов было бы преступно, с точки зрения интересов интеграции. Мы слишком увлеклись экономикой, забыв, что категориями экономической выгоды на нашем евразийском пространстве нельзя измерить очень многое. Мы должны объединяться, потому что принадлежим к единой цивилизации, потому что наши история и культура подталкивают нас к этому, наконец, потому что только вместе мы можем противостоять разрушительной западной экспансии, в том числе, в ценностной сфере, а вовсе не для того, чтобы заниматься, как писал Адам Смит, «приятной коммерцией».
- Вы писали, что "достоверного знания о том, что происходит в России нет ни у кого”. Означает ли это усталость народа от происходившего за последние 20 лет и происходящего сегодня? Или народ все-таки хочет определиться в вопросах своего существования – в какой стране он живет, куда идет, что происходит и главное, кто им руководит? - Сказать, что народ устал от свинства, от либерального безобразия, творящегося последние 20 лет, значит, не сказать ничего. Распад СССР был катастрофой, это был провал, это было поражение, это было предательство. Ничего отвратительнее построенного в России в 90-е годы, тотально коррумпированного лживого капиталистического мафиозного режима, копирующего самые худшие стороны западного капитализма, придумать невозможно. Главная его черта – тотальное бесстыдство элит. Хочет ли народ в такой ситуации определиться? Русские тяжелы на подъем, но если прижмет, то «определяется» русский человек серьезно. Все, что было сделано хорошего за последнее время, все не доведено до конца, брошено на полпути, превращено в симуляцию, в фарс. Никакой стратегии, никакого курса, никакой внятной постановки вопроса. Элиты 2000-х ничем не лучше элит 90-х, более того, это строго те же самые люди, корнями уходящие в позднесоветское разложение. Тот же ультралиберализм в экономике. То же угнетенное состояние духа в обществе. Тот же Медведев во главе ультралибералов в Правительстве. У народа возникают надежды, и причины вроде есть: жесткая позиция по Сирии и антизападная риторика, классификация правозащитников как иностранных агентов, наведение порядка в армии и оборонке, заявление о создании Евразийского Союза, но наличие либералов в самой власти не дает этим надеждам получить реальное подкрепление. Путин своей нерешительностью, своей двойственностью, своим собственным остаточным либерализмом, воплощенным в фигуре Медведева, притягивающим либералов и западников, лишается авторитета в тех слоях русского общества, которые только и могут его поддерживать, среди тех, кто настроен антизападно и суверенно. - Большое спасибо за интересные ответы. Вопросы задавала Елена ЯКОВЛЕВА. Olonkholand.ru/
Для справки: А.Г.Дугин - русский философ, доктор политический наук, кандидат философских наук, лидер Евразийского движения, создатель российской школы геополитики, руководитель Центра консервативных исследований, заведующий кафедрой Социологии международных отношений Социологического факультета МГУ, член Экспертно-консультативного совета при председателе Госдумы России С.Е.Нарышкине. Владеет 9 языками.
