Main » 2014»Тохсунньу»13 » зачем понадобилась эта реформа, совершенно непонятно. С другой стороны, в этом документе есть такой страшный момент: там сказано, что в нын
зачем понадобилась эта реформа, совершенно непонятно. С другой стороны, в этом документе есть такой страшный момент: там сказано, что в нын
10:02
12 января 2014 года 07:30 | Иван Шипнигов
Под ФАНОграмму Дмитрий Медведев передал управление имуществом 1007 научных учреждений новому федеральному агентству
Своим распоряжением глава российского правительства фактически учредил новое федеральное ведомство, которое впору назвать «Роснаука», по аналогии с «Россвязью», «Роскосмосом» или «Росрыболовством». По какому принципу отобраны переданные в его ведение научные институты и что, собственно, Федеральное агентство научных организаций (ФАНО) с ними собирается делать, документ не уточняет, ограничиваясь дежурной фразой о «повышении эффективности работы учреждений, ранее находившихся в ведении РАН, РАМН и Россельхозакадемии». Известно, что решение правительства принято в рамках реформы российской науки и конкретно Академии наук, начавшейся осенью 2013 года. К чему может привести новая инициатива премьера, «Свободной прессе» объяснили заслуженные ученые, члены Российской академии наук. Виктор Калинушкин, председатель Профсоюза работников РАН
— В соответствии с Законом «Об Академии наук» в Федеральное агентство научных организаций вошли учреждения и институты трех академий: Российской академии наук, Сельхозакадемии и Медицинской академии, и сейчас все имущественные и финансовые вопросы находятся в ведении ФАНО. Научно-методическое руководство вроде бы остается за РАН.
Пока же это Агентство сосредоточено на том, чтобы в эти 1007 организаций с 1 января начали поступать деньги, ведь были изменения в бюджете, и в связи с этим требуется сделать много работы. Кроме того, сейчас формируется аппарат ФАНО.
СП: — Цель создания нового ведомства столь же расплывчата, как и реформа РАН в целом?
— Многие говорили, что это сделано, чтобы отнять имущество у Академии наук и начать «рулить» ее финансированием. Доказать это нельзя, и с моей точки зрения это не очень существенно для правительства России. Но чего на самом деле они хотели — я понять не могу. Тем более что все получилось очень странно: сначала в спешке принимался закон, а потом Владимир Путин установил годичный мораторий на его реализацию. Сам закон получился противоречивым, взаимосвязи между Академией и новым агентством ФАНО определены не очень ясно. Причем непосредственные авторы закона пока неизвестны, спросить не у кого.
СП: — Но вряд ли можно предположить, что государство хочет идеологически управлять наукой, оно ведь сейчас такими тонкими вещами не интересуется?
— Да, это так, потому что у правительства, если бы оно захотело, влиять на работу российских ученых способов есть более чем достаточно. Мы получаем деньги за выполнение программы фундаментальных исследований, она формируется с участием членов правительства. Проект программы поступает в Министерство образования и науки, там ее при желании можно отредактировать. Утверждает ее опять же правительство — я назвал вам три этапа, на которых в план работы Академии можно внести любые изменения. Вникать в конкретные детали немыслимо, но в целом влиять можно, ведь деньги они дают. Но зачем понадобилась эта реформа, совершенно непонятно.
СП: — Как она повлияла на повседневную жизнь и работу ученых?
— Люди просто не понимают, как они будут дальше жить, и думаю, никому не надо объяснять, что когда не знаешь, что будет с тобой через полгода, то это плохо отражается на деле. Тем более в работе ученых своя специфика: мы не на станке детали точим — сто деталей выточил, получил деньги, условно говоря, — научный процесс на годы вперед планируется, за один день никаких открытий сделать нельзя. СП: — Как вы думаете, каким образом наладится взаимодействие с Федеральным агентством научных организаций?
— Сейчас они говорят, что их дело — распределять финансы, помогать их добывать, грамотно распоряжаться имуществом, но как на самом деле дальше пойдет, неизвестно. Если так, то конечно хорошо.
Но я всегда был за то, что руководителем в любой области должен быть человек компетентный в том, чем он руководит. Заместителями его могут быть профессиональные управленцы, но ставить их во главе какого-то специально дела, по-моему, нельзя.
Сергей Васнецов, доктор исторических наук, депутат Государственной Думы от фракции КПРФ
— Как человек, большую часть жизни проработавший в Академии, я помню 80-е — начало 90-х годов и знаю, что любые изменения вызывают в первую очередь перетряску коллективов. В принятом законе подразумевается аудит институтов и, возможно, полная ликвидация самой системы институтов. Но у нас как-то позабыли, что Академия наук — это не клуб для самих академиков. С точки зрения тех, кто планирует эти преобразования, Академия наук — это только действительные ее члены и члены-корреспонденты, то есть научная элита.
Но фельдмаршалы не выигрывают сражений в одиночку, стоя посреди поля, и академики не делают открытий сами по себе, запершись в кабинете. Есть отдельные теоретики, но в основном ученые опираются на коллективы, лаборатории. О простых ученых, кандидатах, докторах — если их можно назвать «простыми» — я никаких упоминаний не встретил ни в разговорах о будущем Академии наук, которые идут в верхах, ни в документах, которые оттуда исходят. Такое впечатление, что 100 тысяч российских ученых просто не существует. А они-то и есть Академия наук, и именно они пострадают, когда начнутся все эти сливания и «разливания» академий.
С другой стороны, в этом документе есть такой страшный момент: там сказано, что в нынешней Академии есть 60 или 40, не помню точно, процентов сотрудников пенсионного возраста, являющихся балластом для нее. То есть ядро научных кадров, самые опытные носители научного знания, — ими нельзя стать раньше 50—60 лет — люди, которые должны передавать свой опыт молодым — они оказываются «катастрофой» для Академии наук. Если их будут увольнять, Академия у нас получится обезглавленная, лишенная опыта, научных школ — конкретные «Иванов, Петров, Сидоров», марш за дверь. Получится не Академия, а всадник без головы.
