Main » 2015»Олунньу»23 » Первый якутский герой-подводник заговорил после 54 лет молчания
Первый якутский герой-подводник заговорил после 54 лет молчания
18:59
Первый якутский герой-подводник заговорил после 54 лет молчания
23 февраля, 16:19ИА SakhaLife
Защитники Отечества всегда были, есть и будут. В суете будней, мы часто не замечаем их - простых, скромных тружеников и не подразумеваем их достойное участие в критических мировых ситуациях, когда решаются глобальные вопросы мира или войны. SakhaLife встретился с одним из них Николаем Трофимовичем ИВАНОВЫМ.
Начало 60-х годов отмечено в истории напряженными отношениями Советского Союза и Соединенных штатов Америки - «Карибским кризисом», который мог привести к глобальной ядерной войне. Именно в те годы с июня 1961 до августа 1965-го якутянин из Сунтарского района Николай ИВАНОВ служил на секретной атомной подводной лодке № 30856. Лодка была готова по первому приказу взорвать американский корабль «Рузвельт», нагруженный 137 боевыми самолетами.
Служба на атомной подводной лодке носила секретный статус. С каждого подводника брали подпись о неразглашении сведений в течение 50 лет. В противном случае - статья «Измена Родине» и последующий расстрел.
Николай Трофимович сейчас мирно и спокойно живет в Якутске со своей замечательной семьей: женой Раисой Михайловной, дочерью Ольгой, внуками Михаилом и Соней. Со времен подписи прошло без малого 54 года, и наконец пришла пора людям узнать о службе и подвигах своего земляка - подводника.
Первый якутский подводник
Когда призвали в армию в 1961-м, мне было 20 лет. Со всей Якутии набрали 600 человек. Мы поплыли из Якутска до Осетрово на пароходе «Социалистическая Якутия». Топить его надо было дровами, и мы каждый раз по очереди выходили на берег собирать хворост. Плыли добрых полмесяца с длительными остановками.
В порту нас встретил большой оркестр. В тот день проходил митинг в честь второго космонавта в мире, совершившего орбитальный космический полет Германа ТИТОВА. Царила атмосфера радости и гордости за покорителей космоса, за достижения советских людей. Нас построили, и повели в основной пункт. Все 600 призывников прошли испытания в барокамере с атмосферой 1.2. У многих из ушей и носа потекла кровь, другие начали метаться в приступе паники, держась за голову. В итоге тех, кто остался в удовлетворительном состоянии оказалось всего 30 человек, и я был среди них. Нас отправили во Владивосток в секретный учебный отряд подводников.
Учения длились восемь месяцев. За это время давление постепенно повышали до 5 атмосфер. А это — тяжелое испытание. В итоге подводниками стали всего семеро. Остальные пошли служить на надводные корабли или на береговые базы. Меня направили в новообразованную секретную часть «Дивизия атомных подводных лодок».
Атомная подводная лодка № 30856
После окончания обучения поехали в Комсомольск-на Амуре за только что построенной атомной лодкой. Судно имело 110 метров в длину, 12 метров в высоту, в некоторых местах 10 метров в ширину. Эта лодка была вторым проектом в Советском Союзе. Дополненная, улучшенная версия первого проекта атомной лодки. Сначала нужно было пройти заводские испытания на море, затем государственные. На испытаниях присутствуют все инженеры, конструкторы, адмиралы. Они тщательно проверяют всю систему лодки. Во время проверок глубина погружения достигала 200 метров. Пробовали стрелять из ракетных боеголовок, торпед.
В это время как раз нависла угроза мировой войны, поэтому заводские испытания прошли всего за неделю, а государственные - за десяток дней. Хотя на самом деле это дело, которое длится по два месяца в лучшем случае. Но в нашем случае, экипаж сразу включили в число военных единиц морского флота.
Во время «Карибского кризиса» нашей атомной подводной лодке была объявлена «Боевая готовность номер один». Все наши ядерные торпеды и ракеты были заряжены и готовы к бою. Военно-политическая подготовка велась на высоком уровне, мы были в курсе всех реальных событий мира.
Специалист трюмных машин в БЧ-5
Всего на атомной подводной лодке работали люди около сорока разных специальностей в пяти боевых частях. Я был специалистом трюмных машин в отделении БЧ-5: всплытие, погружение, обслуживание компрессоров высокого давления, контроль работы гидравлических систем и систем охлаждения, даже открытие закрытие крышек торпед и ракет, все проходило через наши руки. Живучесть лодки была на ответственности нашей части - все чрезвычайные ситуации должны были устранять мы. К концу своей службы я стал отличником ВМФ, специалистом I класса, старшим инструктором ядерных энергетических установок со званием главный старшина.
Наша специальность - самая опасная. Больше всех комиссовали именно из БЧ-5. Нам надо было находиться в непосредственной близости от радиации...
Космонавт Герман Титов: Лучше я буду летать в космос, чем плавать в подводной лодке. Это слишком тяжело
На атомной подводной лодке повышенный уровень радиации. Наша работа в реакторном отсеке была самой опасной для здоровья. Когда загорались красные лампочки «Радиационная безопасность» или звуковой сигнал, мы быстро натягивали специальные защитные костюмы и маленькие маски на лицо. Эти приспособления не давали надежной защиты, скорее служили для самовнушения.
У каждого члена экипажа был индикатор уровня радиации и имелась специальная служба которая контролировала. Тех, чей уровень радиации превышен, оставляли на берегу в кубрике, пока радиация не упадет до нормального уровня. Когда выходишь на берег, обязательно переодеваешь чистую одежду без радиации.
Случались и аварии, когда радиация выходила из-под контроля. После одной из них, прибывшее спасательное судно обменяло 30 наших матросов на людей резервного экипажа. Меня отвезли в госпиталь и в течении долгого времени ставили множество уколов. Некоторых вообще комиссовали или отправили на береговую. А меня обратно призвали на лодку.
Однажды нашей лодке было приказано всплытие посереди моря. Возможно, командиры заранее знали по какой причине. Для нас же это было большим сюрпризом. Около всплывшей лодки стоял надводный корабль. Нас подняли на его борт и построили. Тут на маленьком моторе прибыл Герман ТИТОВ в сопровождении офицеров. Состоялась торжественная встреча, после которой космонавт вошел в нашу лодку. После нескольких часов под водой, Титов сказал: «Лучше я буду летать в космос, чем плавать в подводной лодке. Это слишком тяжелые условия».
Подвиги на глубине
Ближе к полуночи я сидел на дежурстве, и приступил к вентиляции всех отсеков лодки. Вижу, из второго отсека прямо на меня идет столб густого тумана, подбежав туда, я услышал шум воды снизу. Быстро объявив боевую тревогу, я загерметизировал пораженный отсек, и остался в нем один. В голове была одна напряженная мысль: «Откуда так хлещет вода?». Оказалось, вентиляционные люки в аккумуляторном отсеке каким-то образом открылись. Вода вот-вот подступит к аккумулятору, и если это произойдет, вся лодка может взлететь на воздух. Я чудом успел закрыть их вовремя. Вода доходила мне по пояс, когда я дал воздух высокого давления и он вытолкнул воду обратно. Туман начал исчезать... Потом я заметил, что клапан стока аварийно-балластной системы вылетел от постоянного давления. Надо было заделать эту пробоину подручными средствами. Если бы попался матрос другой специальности, то неизвестно, как бы все повернулось. Слава богу, у меня это получилось! Зашедшие потом офицеры оценили проделанную работу. После этого лодку сразу подняли в док и отремонтировали. Командир представил меня к медали, но пришел отказ. Зато выдали 10 дней отдыха. Замполит объяснил, что не положено, потому что не коммунист, что таковы требования к представлению наград.
В другой раз произошел пожар в дизельном отсеке. Тогда я снова запер двери, и постарался погасить пламя, выбивающееся из-под дизеля. Огнетушитель не справился, тогда пришлось взяться за ВПЛ, и огонь, наконец, был побежден... Командир опять старался меня представить к ордену, но тоже отказали. Просто внесли мое имя в «Книгу почета военной части». После второго года по уставу, и после третьего в награду провел в Эльгяйе целое лето.
60 дней под водой
Автономное плавание длится в течение 60 дней, которые мы проводим под водой, ни разу не выплывая на поверхность. Загружаем продовольствие, пресную воду и другие необходимые вещи для жизнедеятельности и работы команды из 130 человек, и плывем. Мясо, фрукты, сладости — этого всего было вдоволь. А вот кислорода под водой всегда не хватает.
После погружения, постепенно весь воздух превращается в углекислый газ. Голова все время раскалывается, клонит в сон. Конечно, есть приборы очищающие воздух, но они лишь немного разжижают углекислый газ. После двух месяцев в состоянии кислородного голодания, на поверхности кажется невообразимо холодно. Обилие чистого кислорода враз опьяняет. А когда сходишь на берег, и вовсе земля пляшет под ногами двое суток. Ведь два месяца мы проводим, как бы качаясь на детских качелях.
Путешествие вокруг света
Наше местонахождение всегда было под большим секретом. Даже сам командир знал курс только на один день. Только два человека на борту из секретной подводной службы знали, где мы. Данные и приказы хранились в специальном пакете с сургучными печатями. Раскрывали они его только в своем кабинете, в который вход другим был воспрещен.
Когда лодка погружалась в ледяные воды, мы понимали, что плывем в Северном Ледовитом Океане. Когда температура доходила до +70, то это ближе к Экватору. Каждый день к обеду прилагалось 200 грамм сухого вина, которое помогает бороться с радиацией. Существовала такая традиция: когда лодка пересекает экватор, порция увеличивается вдвое. Такое происходило четыре раза — значит, мы четыре раза пересекли экватор. «Ты знаешь, что мы обошли вокруг всей планеты?», - удивил меня однажды капитан.
«Кошки-мышки» с американцами
В период «Карибского кризиса» миссией нашей атомной подводной лодки было слежение за американским авианосцем «Рузвельт» в Тихом Океане. На его борту находилось 137 самолетов, которые могли взорвать СССР до самого Урала. Как только поступит приказ, мы должны были уничтожить авианосец, чтобы ни один самолет не смог взлететь.
У американцев тоже было много кораблей, и мы с ними бесконечно «играли в кошки-мышки». Прятались, опускались на самое дно с заглушенными двигателями, тогда они проплывали над нами. А когда теряли из виду, снова садились им на хвост с помощью поисковых акустических систем.
Потом поступил приказ «Готовность номер 1 снята».
После 1964-го
После службы Николай Трофимович работал военруком в Сунтарской средней школе и преподавателем физкультуры начальных классов, затем на стройках. После переезда с семьей в Дельгяй Олекминского улуса, стал завхозом в Дельгяйской участковой больнице и провел много строительных работ, помогая своей жене, главному участковому врачу Раисе Михайловне.
Сейчас он находится на заслуженном отдыхе, посвящая свое время любимым внукам Мише и Сонечке.
Четыре года в атомной подводной лодке посреди радиации не прошли бесследно... К сожалению, в течение последующих десяти лет не стало пятерых из шести подводников-якутян. Николай Трофимович признается, что по сей день к полудню клонит в сон из-за радиации.
Теперь, когда прошли 50 лет запрета, Николай Трофимович может говорить о своих бывших сослуживцах, о которых не забывал никогда. «Мы были как одна семья, как братья, от каждого из нас зависела жизнь экипажа», - с мужской сдержанностью вспоминает подводник. Возможно, они тоже начали говорить и искать давних друзей. Возможно, безграничный интернет поможет связаться боевому братству. Вот их имена:
Михаил Семенович БАЛАБОЛКИН (Тула), Анатолий ГОЛУБЕВ (Охотск), Юрий Васильевич НАЙМУШИН (Екатеринбург), Александр ПЕТЛИЧНЕВ (Красноярск), Петр АЛЕКСЕЕВ (Кемерово), Виктор ДОНАКАЙ (Тыва), Олег СИВАХО.
Саргылана ЯКОВЛЕВА. Фото из архива Николая Иванова.
