«Большая приватизация» и раскол элит. Как «Башнефть» стала яблоком раздора
Правительство рассчитывало в рамках «большой приватизации» продать в 2016 году 50,8% акций «Башнефти» и 19,5% «Роснефти». В общей сложности доход от реализации двух активов должен был составить 1 трлн руб., что позволило бы сократить дефицит бюджета и сберечь средства резервного фонда. От второй компании сразу поступили возражения – «низкий рынок», продавать нужно исходя из рыночной капитализации на момент, когда нефть стоила больше 100 долларов. Как выяснилось позже, и с контрольным пакетом «Башнефти» правительство не может расстаться без проблем: настроенная на экспансию «Роснефть» спутала карты кабмину. В итоге Белый дом отказался продавать «Башнефть» в этом году. Почему это решение называют победой главы «Роснефти» Игоря Сечина и кому в конечном счете достанется «Башнефть»?
«Слишком много шума»
В Кремле дернули стоп-кран, когда обстановка накалилась до предела, писал «Коммерсант». В администрации президента посчитали, что перед парламентскими выборами конфликт внутри элиты несет в себе большие риски. Именно так, по словам источников Reuters, выглядит политическая интерпретация неожиданного решения правительства – отказаться в 2016 году от широко разрекламированной продажи «Башнефти». Приватизация 50,8% акций компании должна была принести бюджету 250-300 млрд руб., но после отмены сделки латать дыру придется из резервного фонда.
Как известно, деньги любят тишину, а правительственные чиновники и один из двух основных претендентов на покупку – компания «Роснефть» – наделали «слишком много шума». На публике вице-премьеры и министры говорили о распоряжении президента не допускать к участию в «большой приватизации» госкомпании, но сам Владимир Путин хранил молчание, испытывая то единство чиновников, то упорство главы «Роснефти» Игоря Сечина, который уже подал заявку, и отступать не думал. Почти все противники передачи «Башнефти» в руки Сечину рассуждали об отсутствии экономической пользы от перекладывания актива из одного государственного кармана в другой – занятия, в лучшем случае, с нулевой суммой.
На это представители «Роснефти» отвечали, что формально ее нельзя считать государственной, поскольку контрольный пакет акций принадлежит «Роснефтегазу» – промежуточной структуре между Росимуществом и «Роснефтью», и настаивали на своем праве подать заявку на участие в приватизации. По сути, дошло до ультиматума со стороны руководства компании: или чиновники Белого дома официально отстраняют «Роснефть» от сделки – для этого достаточно директивы Дмитрия Медведева – или не мешают добиваться своего. В правительстве явно не хватило политической воли, чтобы удалить из числа претендентов компанию Сечина. Но на то был экономический резон.
«Продать "Башнефть" нельзя»
С одной стороны, продажа национализированной в 2015 году «Башнефти» другой государственной компании бросала тень на новую приватизацию и неизбежно создала бы представление о том, что на деле под идеей правительства о расширении частного сектора и сокращении государственного участия в экономике происходит банальное перераспределение активов. Подобный негативный эффект свел бы на нет усилия идеологов распродажи госкомпаний, в первую очередь Игоря Шувалова, который на разных должностях продвигает и курирует программу приватизации вот уже почти десять лет.
С другой же стороны, «Роснефть» поднимала ставки и гипотетически позволила бы правительству выручить солидную премию к рынку. Дело в том, что вторым серьезным кандидатом на покупку «Башнефти» фигурировал ЛУКОЙЛ – крупнейшая частная нефтяная компания России. Еще в 2010 году она создала совместное предприятие с «Башнефтью» для разработки и добычи на перспективном месторождении Требса и Титова в Ненецком автономном округе. Этому предшествовала непростая история получения лицензии, но и теперь приобретение доступа к нему имеет для ЛУКОЙЛа большое значение.
Однако в ЛУКОЙЛе исходили из того, что «Башнефть» в начале года стоила 4 млрд долларов и не собирались переплачивать: вместо премии к рынку ее руководство склонялось скорее к дисконту. Тем не менее на новостях о предстоящей продаже контрольного пакета уже в начале лета капитализация компании силами спекулянтов, спешивших на этом заработать, достигла 7 млрд. Поэтому Шувалов уверенно заявлял, что правительство ожидает получить от сделки порядка 3 млрд долларов. Правда, через несколько дней, нанятые Белым домом аудиторы Ernst & Young оценили стоимость доли государства в полтора раза больше – 4,5 млрд.
Очевидно, что кабинет министров встал перед непростым выбором: продать актив «Роснефти» и получить по верхней планке или же передать компанию ЛУКОЙЛу, но выручить в бюджет вместо 300 млрд руб., скажем, 200. В первом случае сбудется кошмар экономического блока правительства – приватизация превратится в фикцию, а деньги на покупку предоставят госбанки, которым потом, не исключено что и самим потребуется господдержка. Второй вариант гарантировано вызовет критику противников приватизации – государственные доли в прибыльных предприятиях распродаются за бесценок.
К числу «государственников» неожиданно примкнул глава Башкирии Рустэм Хамитов, который попросил правительство «повременить с приватизацией». Он напомнил о социальных обязательствах «Башнефти», обеспечивающей 30% доходов региона, перед республикой и заявил в интервью РБК, что компанию можно продать «более успешно»: за 10 млрд долларов через три года и 15 млрд – через пять лет. В интервью телеканалу «Россия 24» Хамитов и вовсе сказал: «В условиях нестабильной экономики продавать "Башнефть" нельзя».
Это победа Сечина
Таким образом, политические (борьба бульдогов под ковром) и экономические обстоятельства (санкции и низкие цены на нефть) продажи компании загнали правительство в тупик. Официально в Белом доме, перенося сделку на «неопределенный срок», предложили дождаться более подходящего момента и «высокого рынка». Более того, определили строгую последовательность: сначала государство продает 19,5% «Роснефти» (вероятно, инвесторам из Индии или Китая), а уже затем повторно выставляет на продажу «Башнефть».
Однако есть риск того, что к тому моменту показатели компании несколько ухудшатся, и она будет стоить дешевле: так, темпы роста добычи после «догоняющего развития» постепенно снижаются, требуются новые инвестиции. При этом и «Роснефти», и ЛУКОЙЛу нефтяная компания нужна не только за ее доступ к богатым и еще неразработанным месторождениям, но и чтобы поправить собственные показатели. Соперничество за право поглощения интересно еще и тем, что на «Башнефть» приходится всего 3,8% добываемой в России нефти, но даже и такого масштаба сделок российский рынок не видел более десяти лет.
Между тем отказ от приватизации в 2016 году при дальнейшем росте цены на нефть усилит аргументы тех, кто сегодня выступает против передачи «Башнефти» частным инвесторам. В то же время источники в правительстве уже называют Сечина победителем в сложившейся ситуации: после приватизации 19,5% «Роснефти» компания будет практически частной и юридически-формальный спор – госкомпания это или она принадлежит частным лицам – утратит актуальность. Здесь можно вспомнить то, как на одном из совещаний по приватизации в 2011 году Путин открытым текстом говорил: «Зачем звать иностранцев, если можно попросить приобрести актив Сечина?» На наших глазах снова происходит нечто подобное и очередная попытка «большой приватизации» терпит поражение вместе с ее сторонниками.
К слову говоря, эксперты ВШЭ вообще склоняются к тому, что в ближайшем будущем Россию ждет мобилизационный сценарий управления экономикой. Он предполагает, прежде всего, увеличение роли государства. Очевидно, что частный сектор в этих условиях, как бы этого ни хотелось условным «рыночникам» и «либералам», увеличиваться не будет, если не сократится еще сильнее, а вот войны кланов, фракций и группировок во власти за кусок пирога продолжатся. Но к приватизации это не будет иметь никакого отношения.
