В Верховный Суд Республики Саха (Якутия) Административный истец: Ветеран труда Республики Саха (Якутия), заместитель Председателя ОО «Сомо5о Куус» Седалищев Николай Иннокентьевич, г. Якутск, ул. Кирова, 11, отделение связи, тел. 8-9248676909; Административный ответчик: Прокурор республики государственный советник юстиции 3 класса Пилипчук Н.Л.
..формировать в обществе нетерпимость коррупционным правонарушениям.
Административное исковое заявление в порядке статьи 217.1 и 208 КАС РФ
Статья 20 КАС РФ устанавливает административные дела, подсудные верховному суду республики:
1). Верховный суд республики, краевой, областной суд, суд города федерального значения, суд автономной области и суд автономного округа рассматривают в качестве суда первой инстанции административные дела: 2) об оспаривании нормативных правовых актов, актов, содержащих разъяснения законодательства и обладающих нормативными свойствами, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, представительных органов муниципальных образований;
Статья 217.1. КАС РФ введена Федеральным законом от 15.02.2016 N 18-ФЗ и устанавливает порядок рассмотрения административных дел об оспаривании актов, содержащих разъяснения законодательства и обладающих нормативными свойствами
1. Административные дела об оспаривании актов, содержащих разъяснения законодательства и обладающих нормативными свойствами (далее – акты, обладающие нормативными свойствами), рассматриваются и разрешаются судом в порядке, установленном настоящей главой, с особенностями, определенными настоящей статьей.
2. С административным исковым заявлением о признании акта, обладающего нормативными свойствами, недействующим вправе обратиться лица, указанные в частях 1 – 4 статьи 208 настоящего Кодекса, полагающие, что соответствующий акт обладает нормативными свойствами и по своему содержанию не соответствует действительному смыслу разъясняемых нормативных положений. Статья 208 КАС РФ устанавливает порядок предъявления административного искового заявления о признании нормативного правового акта недействующим: 1.
С административным исковым заявлением о признании нормативного правового акта не действующим полностью или в части вправе обратиться лица, в отношении которых применен этот акт, а также лица, которые являются субъектами отношений, регулируемых оспариваемым нормативным правовым актом, если они полагают, что этим актом нарушены или нарушаются их права, свободы и законные интересы.
6. Административное исковое заявление о признании нормативного правового акта недействующим может быть подано в суд в течение всего срока действия этого нормативного правового акта.
Прокурор республики государственный советник юстиции 3 класса Пилипчук Н.Л., обязанный в соответствии статьи 1 ФЗ «О прокуратуре Российской Федерации» осуществлять надзор за законностью правовых актов органов государственной власти субъекта Российской Федерации, пишет: 1. На Ваше обращение в прокуратуру республики от 17.10.2017 о несогласии с ответом прокуратуры республики от 09.10.2017 в части довода о лишении доплаты к
пенсии за выслугу лет ввиду увольнения по пункту 14 части 1 статьи 33 Федерального закона от 27.07.2004 №79-ФЗ «О государственной гражданской службе РФ», сообщаю следующее.
…ввиду Вашего увольнения на основании пункта 14 части 1 статьи 33 Закона о государственной службе, к категории лиц, имеющих право на получение пенсии за выслугу лет, Вы не относитесь согласно пункту 1 Порядка установления выплаты, определения размера и условия установления пенсии за выслугу лет лицам, замещавшим должности государственной гражданской службы Республики Саха (Якутия), утвержденного постановлением Правительства РС(Я) от 29.07.2010 №336 «О пенсии за выслугу лет лицам, замещавшим должности государственной гражданской службы Республики Саха (Якутия)».
Однако, ответ прокурора республики советника юстиции 3 класса является не законным, направленным на сокрытие применения нормы закона в правовом акте Администрации Главы РС(Я) и Правительства РС(Я) в неконституционном толковании, что подтверждается следующими нормативными правовыми актами, имеющими высшую юридическую силу:
I. Постановлением от 31 марта 2015 №6-П Конституционный суд РФ по делу о проверке конституционности пункта 1 части 4 статьи 2 ФЗ «О верховном Суде РФ», ставшей основанием внесения изменений в КАС РФ, установил:
«2. Конституция Российской Федерации гарантирует каждому судебную защиту его прав и свобод (статья 46, часть 1); решения и действия (или бездействие) органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и должностных лиц могут быть обжалованы в суд (статья 46, часть
2). Право на судебную защиту, которое относится к основным правам и свободам человека, признается и гарантируется в Российской Федерации согласно общепризнанным принципам и нормам международного права и в соответствии с Конституцией Российской Федерации и не подлежит ограничению (статья 17, части 1 и 2; статья 56, часть 3, Конституции Российской Федерации), предполагает наличие таких конкретных правовых гарантий, которые позволяют реализовать его в полном объеме и обеспечивать эффективное восстановление в правах посредством правосудия, отвечающего общеправовым требованиям справедливости и равенства. Ценность права на судебную защиту как важнейшей конституционной гарантии всех других прав и свобод человека и гражданина предопределена - в силу статей 4 (часть 2), 15 (части 1 и 2), 18, 118 (часть 2), 120 (часть 1), 125, 126 и 128 (часть 3) Конституции Российской Федерации - особой ролью судебной власти и ее прерогативами по осуществлению правосудия, в том числе путем контроля за обеспечением верховенства и прямого действия Конституции Российской Федерации и федеральных законов на всей территории России. Из статьи 46 Конституции Российской Федерации во взаимосвязи с ее статьями 19 (часть 1), 47 (часть 1) и 123 (часть
3), устанавливающими принцип равенства всех перед законом и судом, право каждого на рассмотрение его дела в том суде и тем судьей, к подсудности которых оно отнесено законом, и принцип осуществления судопроизводства на основе состязательности и равноправия сторон, следует, что право на судебную защиту - это не только право на обращение в суд, но и возможность получения реальной судебной защиты в форме восстановления нарушенных прав и свобод в соответствии с законодательно закрепленными критериями, которые в нормативной форме (в виде общего правила) предопределяют, в каком суде и в какой процедуре
подлежит рассмотрению конкретное дело, что позволяет суду (судье), сторонам, другим участникам процесса, а также иным заинтересованным лицам избежать правовой неопределенности в этом вопросе. Одним из важных факторов, определяющих эффективность восстановления нарушенных прав, является своевременность защиты прав участвующих в деле лиц. Это означает, что устанавливаемые федеральным законодателем институциональные и процедурные условия осуществления процессуальных прав должны отвечать требованиям процессуальной эффективности, экономии в использовании средств судебной защиты и тем самым обеспечивать справедливость судебного решения, без чего недостижим баланс публично-правовых и частноправовых интересов. Приведенные правовые позиции выражены в ряде решений Конституционного Суда Российской Федерации, в том числе в постановлениях от 16 марта 1998 года N 9-П, от 17 ноября 2005 года N 11-П, от 26 декабря 2005 года N 14-П, от 20 февраля 2006 года N 1-П, от 25 марта 2008 года N 6-П, от 19 июля 2011 года N 17-П и от 1 марта 2012 года N 5-П.
Аналогичного подхода придерживается в своей практике Европейский Суд по правам человека, полагающий, что статья 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, признающая право каждого на справедливое судебное разбирательство, во взаимосвязи с ее статьей 13, гарантирующей каждому эффективное средство правовой защиты, в том числе в связи с предполагаемым нарушением данного права, подразумевает, что государство должно обеспечить такое внутреннее средство правовой защиты, которое позволит рассмотреть обоснованную жалобу на это предполагаемое нарушение по существу (постановление от 25 февраля 2010 года по делу "Казюлин против России"). На необходимость обеспечения потенциальным заявителям быстрых и эффективных средств правовой защиты, позволяющих им обратиться в компетентный национальный орган власти и получить возмещение на государственном уровне, обращает внимание и Комитет Министров Совета Европы (пункт 13 приложения к Рекомендации от 12 мая 2004 года Rec (2004) 6 "О повышении эффективности внутренних средств правовой защиты").
3. Как следует из статей 1 (часть 1), 6 (часть 2), 17 (часть 3) и 19 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации и основанных на них правовых позиций Конституционного Суда Российской Федерации, принцип юридического равенства диктует необходимость формальной определенности, точности, ясности, недвусмысленности правовых норм и их согласованности в системе действующего правового регулирования, поскольку юридическое равенство может быть обеспечено лишь при условии единообразного понимания и толкования правовой нормы; законоположения, по своему содержанию и (или) по форме не отвечающие указанным критериям, порождают противоречивую правоприменительную практику, создают возможность их неоднозначного толкования и произвольного применения и тем самым ведут к нарушению закрепленных статьями 45 и 46 (части 1 и 2) Конституции Российской Федерации гарантий государственной, в том числе судебной, защиты прав, свобод и законных интересов граждан (постановления от 20 апреля 2009 года N 7-П, от 6 декабря 2011 года N 27-П, от 29 июня 2012 года N 16-П, от 14 мая 2013 года N 9-П и др.). Вместе с тем требование определенности правового регулирования, обязывающее законодателя формулировать правовые предписания с достаточной степенью точности, позволяющей гражданину (объединению граждан) сообразовывать с ними свое поведение
- как запрещенное, так и дозволенное, не исключает использование оценочных или общепринятых понятий, значение которых должно быть доступно для восприятия и уяснения субъектами соответствующих правоотношений либо непосредственно из содержания конкретного нормативного положения или из системы находящихся в очевидной взаимосвязи положений, либо посредством выявления более сложной взаимосвязи правовых предписаний, в частности с помощью даваемых судами разъяснений по вопросам их применения (постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 11 ноября 2003 года N 16-П, от 14 апреля 2008 года N 7-П, от 5 марта 2013 года N 5-П, от 23 мая 2013 года N 11-П; Определение Конституционного Суда Российской Федерации от 16 июля 2013 года N 1173-О и др.). Толкование законодательных предписаний имеет место не только при принятии публично-властного решения в отношении конкретного лица,…
II. Определением №886-О от 29 мая 2012 года Конституционный Суд РФ по обращению административного истца Седалищева Н.И., разъяснил: 2.1. Согласно пункту 3 части первой статьи 43 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" Конституционный Суд Российской Федерации принимает решение об отказе в принятии обращения к рассмотрению в случае, если по предмету обращения Конституционным Судом Российской Федерации ранее было вынесено постановление, сохраняющее свою силу. Постановлением Конституционного Суда Российской Федерации от 30 июня 2011 года N 14-П нормативное положение пункта 10 части 1 статьи 17 Федерального закона "О государственной гражданской службе Российской Федерации" признано не противоречащим Конституции Российской Федерации, поскольку - по своему конституционно-правовому смыслу во взаимосвязи со статьей 20.1 Закона Российской Федерации от 18 апреля 1991 года N 1026-I "О милиции" (частью 2 статьи 29 Федерального закона от 7 февраля 2011 года N 3-ФЗ "О полиции") - оно не может рассматриваться как не допускающее публичного выражения государственным служащим своего мнения, суждения, оценки, в том числе в средствах массовой информации, в отношении деятельности государственных органов, их руководителей, включая решения вышестоящего государственного органа либо государственного органа, в котором гражданский служащий замещает должность гражданской службы, если это не входит в его должностные обязанности.
При этом, как указал Конституционный Суд Российской Федерации, предполагается, что при оценке правомерности действий государственного гражданского служащего или сотрудника милиции (полиции) необходимо учитывать содержание допущенных им публичных высказываний, суждений или оценок, их общественную значимость и мотивы, соотношение причиненного (могущего быть причиненным) ими ущерба для государственных или общественных интересов с ущербом, предотвращенным в результате соответствующих действий государственного служащего, наличие либо отсутствие возможности у государственного служащего защитить свои права или государственные либо общественные интересы, нарушение которых послужило поводом для его публичного выступления, иными предусмотренными законом способами и другие значимые обстоятельства. Что касается оспариваемого заявителем пункта 14 части 1 статьи 33 "О государственной гражданской службе Российской Федерации", то данное законоположение, как это прямо следует из его содержания, применяется только в системной связи с положениями статьи 17 того же Федерального закона, а потому не может рассматриваться как нарушающее конституционные права заявителя в указанном им аспекте».
Постановлением от 30 июня 2011 года №14-П Конституционный Суд Российской Федерации норме пункта 10 части 1 статьи 17 ФЗ «О государственной гражданской службе РФ» дал иное толкование, каковым его применяют исполнительные органы государственной власти Республики Саха (Якутия) и прокурор Республики Саха (Якутия) Пилипчук Н.Л: «Вместе с тем в силу статьи 55 (часть 3) Конституции Российской Федерации права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, нравственности, здоровья, прав и законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства. ….чтобы исключить возможность несоразмерного ограничения прав и свобод человека и гражданина в конкретной правоприменительной ситуации, норма должна быть формально определенной, четкой, не допускающей расширительного толкования установленных ограничений и, следовательно, произвольного их применения.
…Приведенные правовые позиции Конституционного Суда Российской Федерации полностью применимы к регулированию федеральным законодателем свободы мысли и слова, которая гарантируется каждому статьей 29 Конституции Российской Федерации и означает, что никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них и каждый имеет право свободно искать, получать, передавать, производить и распространять информацию любым законным способом (части 1, 3 и 4). 3.1. …Вместе с тем в силу принципа открытости государственной службы и ее доступности общественному контролю, объективного информирования общества о деятельности государственных служащих (статья 3 Федерального закона «О системе государственной службы Российской Федерации») запрет для государственных служащих на публичные высказывания, суждения и оценки, выходящие за рамки возложенных на них должностных обязанностей, не должен использоваться для поддержания режима корпоративной солидарности работников государственного аппарата, исключающей доведение до граждан информации, имеющей важное публичное значение.
4. …Необходимо учитывать также, что в отдельных случаях лояльность государственного служащего, понимаемая как формальное соблюдение запрета на выражение суждений, мнений и оценок, может затруднить или сделать невозможной защиту публичных интересов, законности, конституционных прав и свобод граждан, иных конституционных ценностей, при том что установленные законом в этих целях средства, включая отказ от исполнения неправомерных поручений, сообщение о коррупционных и других преступлениях, предложения о совершенствовании работы и т.п., могут быть недостаточными, безрезультатными или несоразмерно рискованными. В частности, это может иметь место в тех случаях, когда нарушение носит системный характер и в него намеренно или объективно вовлечены служащие (большая или влиятельная их часть) определенного структурного подразделения, в котором осуществляется государственная служба, что побуждает их к противодействию мерам, предназначенным обеспечить публичный интерес, включая борьбу с коррупцией, замкнутостью, неэффективностью государственной службы. Не предполагает пункт 10 части 1 статьи 17 Федерального закона «О государственной гражданской службе Российской Федерации» и безусловного прекращения служебного контракта (увольнения со службы) в случае публичного выражения государственным гражданским служащим или сотрудником милиции (полиции) тех или иных мнений, суждений и оценок.
5. Таким образом, в общей системе правового регулирования отношений государственной службы, специфика которой обусловливает особый правовой статус государственных служащих, обязывающий их, по общему правилу, к лояльности и сдержанности, нормативное положение пункта 10 части 1 статьи 17 Федерального закона «О государственной гражданской службе Российской Федерации» во взаимосвязи со статьей 20.1 Закона Российской Федерации «О милиции» (частью 2 статьи 29 Федерального закона «О полиции») не может рассматриваться как содержащее абсолютный запрет на публичное выражение государственным служащим своего мнения, в том числе в средствах массовой информации, относительно деятельности органов государственной власти …
В абзаце 1 оспариваемого распоряжения об увольнении, о проверке законности которого административный истец обращался прокурору, записано: «24 ноября 2009 в сети интернет было размещено открытое заявление старшего референта …Седалищева Н.И. «О коррупции чиновников, о нецелевом использовании бюджетных средств при реализации ЦФП «Жилище 2002-2010 годы в Республике Саха (Якутия)». В абзаце 3 распоряжения и в резолютивной части распоряжения, записано: «Им нарушен п. 10 ч. 1 ст. 17 ФЗ «О государственной гражданской службе РФ» запрещающий государственному гражданскому служащему допускать публичные высказывания, суждения и оценки в отношении деятельности государственных органов, их руководителей.
На основании изложенного:
1. Уволить с государственной гражданской службы Седалищева Н.И. …по пункту 14 ч. 1 ст. 33 ФЗ «О государственной гражданской службе РФ» за нарушение запрета, связанного с гражданской службой, выраженного в публичном высказывании, суждения и оценки в отношении деятельности руководителей исполнительных органов государственной власти Республики Саха (Якутия), лиц замещающих государственные должности Республики Саха (Якутия)». Таким образом, как видно из текста распоряжения должностное лицо органа исполнительной власти республики усмотрел нарушение запрета для государственных гражданских служащих Республики Саха (Якутия) в информировании общественности о коррупции, о нарушении бюджетного законодательства при распределении жилья, построенного за счет государственных бюджетных средств. Однако, жилье представляет не только частный, но и публичный интерес, распоряжение публичного органа власти, предусматривающее увольнение государственного гражданского служащего за противодействие коррупции противоречит общепринятому понятию: формировать в обществе нетерпимость коррупционным проявлениям.
Таким образом, прокурор Республики Саха (Якутия) Пилипчук Н.Л. скрывает применение нормы закона в неконституционном истолковании, прокурор республики действует вопреки общепринятому понятию: формировать в обществе нетерпимость коррупционным правонарушениям.
При этом прокурор не учитывает что пунктом 5 Постановления от 21 декабря 2011 года №30 Конституционный суд Российской Федерации, по делу о проверке конституционности положений статьи 90 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации..», установил: «…Конституционный Суд Российской Федерации, проявляя разумную сдержанность, предопределяемую его конституционными правомочиями и местом в системе разделения властей, вправе, как это следует из статей 10, 118 и 125 Конституции Российской Федерации и статей 3, 36, 74, 75, 86, 96, 97 и 100 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации», - не удаляя саму оспариваемую заявителем норму из правовой системы, поскольку это может существенно повлиять на ее функционирование в целом и создать трудности в правоприменении, в частности обусловленные возникновением в таком случае пробела в правовом регулировании, - устранить неопределенность в интерпретации данной нормы с точки зрения ее соответствия Конституции Российской Федерации, признав не противоречащей Конституции Российской Федерации в выявленном в результате конституционного судопроизводства конституционно-правовом смысле и, следовательно, определив конституционные условия ее действия и применения, за пределами которых норма утрачивает свою конституционность.
Юридической силой решения Конституционного Суда Российской Федерации, в котором выявляется конституционно-правовой смысл нормы и тем самым устраняется неопределенность в ее интерпретации с точки зрения соответствия КонституцииРоссийской Федерации, обусловливается невозможность применения данной нормы (а значит, прекращение действия) в любом другом истолковании, расходящемся с ее конституционно-правовым смыслом, выявленным Конституционным Судом Российской Федерации.
Иное – в нарушение статьи 125 (части 4 и 6) Конституции Российской Федерации и части третьей статьи 79 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации» – означало бы возможность применения нормы в прежнем ее понимании, не соответствующем КонституцииРоссийской Федерации и, следовательно, влекущем нарушение конституционных прав граждан, в том числе заявителя. …Отказывая в таком пересмотре, суды общей юрисдикции и арбитражные суды фактически настаивали бы на истолковании акта, придающем ему другой смысл, нежели выявленный в результате проверки в конституционном судопроизводстве, т.е. не соответствующий Конституции Российской Федерации, и тем самым преодолевали бы юридическую силу решения Конституционного Суда Российской Федерации, чего они согласно статьям 118, 125, 126, 127 и 128 Конституции Российской Федерации делать не вправе».
В соответствии разъяснения Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации по обращению истца Седалищева Н.И. прокуратура России это уникальный орган государственной власти, который не входит ни в одну из ветвей органов государственной власти и наделен полномочиями обеспечения верховенства закона в общественных отношениях. Однако, в данном случае прокурор республики Саха (Якутия) отказывает признание верховенство решения Конституционного Суда России вопреки статье 6 ФКЗ «О Конституционном Суде РФ».
III. С учетом толкования нормы пункта 10 части 1 статьи 17, находящегося в неразрывной системной связи с пунктом 14 части 1 статьи 33 ФЗ «О государственной гражданской службе РФ» Постановлением КС РФ №14-П от 30.06.2011 года в ноябре 2011 года в целях упорядочения применения нормы федерального закона «О противодействии коррупции» была введена норма статьи 59.1 ФЗ «О государственной гражданской службе РФ», устанавливающая порядок взыскания за нарушение запрета и ограничений: 1) замечание 2) выговор 3) предупреждение о неполном должностном соответствии; Таким образом, федеральным законом не предусмотрено увольнение за нарушение запрета, установленных пунктом 10 части 1 статьи 17, находящегося в неразрывной
системной связи с пунктом 14 части 1 статьи 33 ФЗ «О государственной гражданской службе РФ». Следовательно, в оспариваемом Распоряжении №р-278-к от 21 декабря 2009 года «Об увольнении Седалищева Н.И» норма пункта 10 части 1 статьи 17 и пункт 14 части 1 статьи 33 «О государственной гражданской службе РФ» применены в неконституционном истолковании вопреки Постановления от 30.06.2011 года №14-П и противоречат статье 59.1 ФЗ «О государственной гражданской службе РФ». Административный истец Седалищев Н.И. не единственный гражданин Российской Федерации уволенный с государственной гражданской службы в республике Саха (Якутия) применением нормы закона в неконституционном истолковании.
Применением нормы закона в неконституционном истолковании также был уволен Николаев Юрий Николаевич. Прокурор республики Саха (Якутия) Пилипчук Н.Л. в своем ответе уклонился от применения статьи 59.1 ФЗ «О государственной гражданской службе РФ» на которую ссылался административный истец с указанием о том, что статья 17 устанавливающий запрет находится в неразрывной системной связи и не предусматривает увольнение. Таким образом, прокурор позволяет себе применение «наперстка» при проверке законности правовых актов при исполнении своих должностных обязанностей.
На основании изложенного:
1. Применение прокурором Республики Саха (Якутия) пункта 1 Порядка установления выплаты, определения размера и условия установления пенсии за выслугу лет лицам, замещавшим должности государственной гражданской службы Республики Саха (Якутия), утвержденного постановлением Правительства РС(Я) от 29.07.2010 №336 «О пенсии за выслугу лет лицам, замещавшим должности государственной гражданской службы Республики Саха (Якутия)» как не позволяющим назначение доплаты к пенсии увольнением с государственной гражданской службы применением пункта 10 части 1 статьи 17, находящегося в неразрывной системной связи с пунктом 14 части 1 статьи 33 ФЗ «О государственной гражданской службе РФ» в неконституционном истолковании, вопреки статьи 59.1 ФЗ «О государственной гражданской службе РФ» признать недействительным.
Обязать прокурора Республики Саха (Якутия) принять меры по отмене Распоряжения №р-278-к от 21 декабря 2009 года «Об увольнении Седалищева Н.И» как основанную на нормах закона в неконституционном истолковании, как противоречащую статье 59.1 ФЗ «О государственной гражданской службе РФ» и общепринятому понятию: формировать в обществе нетерпимость коррупционным правонарушениям.
Приложение:
1. Ответ от 20 ноября 2017 №86-03-2008 прокурора Пилипчук Н.Л.
2. Распоряжение №р-278-к от 21 декабря 2009 года «Об увольнении Седалищева Н.И»
Административный истец Седалищев Н.И.
09.12.2017 года.
|
