Мы, благодарные потомки, имеем возможность в 2019 году отметить 200-летие “Сокращённого катехизиса…” на якутском языке, уникального памятника культурного наследия не только Якутии, но и всей России, также 200-летие первого якутского алфавита.
Высоко уважение якутского народа к грамотности, знаниям. И это имеет древние, фольклорные корни.
Так, один из главных персонажей героического эпоса олонхо (олоҥхо) — велемудрый старец Сэркээн Сэсэн (Сээркээн Сэһэн). Мифические герои обращаются к нему за советом в трудных и запутанных случаях своей нелёгкой богатырской жизни. Сам же Сэркээн Сэсэн записывает свои мудрые советы орлиным пером на каменных стелах-скрижалях. Другой мифологический герой — сын и писарь верховного бога-создателя Юрюнг Айыы тойона (Үрүҥ Айыы Тойон — Белый Создатель господин) по имени Усун Джурантаайы суруксут (Уһун Дьурантаайы суруксут — Длинный Верзила писарь). Божественные предначертания он записывает кровью на трёх-, четырёх-, восьмигранных прозрачных каменных столбах (как орхонские и енисейские стелы с охряными рунами).
Как бы то ни было, в якутском языке издревле существуют слова, связанные с письменностью и имеющие соответствия в тюркско-монгольских языках: сурук — письмо, грамота; бичик — письмо, знак письма; суруксут — писарь; суруй, бичий — писать.
В якутских преданиях также рассказывается о письменах Эллэя, одного из легендарных предков народа саха. Его отец Татаар Тайма, как повествует народная молва, был грамотным и родовитым человеком. Он перед смертью завещал свой сокровенный сурук-бичик (грамоту, письменность) сыну, который потерял его в бездонной пучине Лены-реки с тремя полноводными руслами, когда плыл на коряге вниз по течению, то ли забыл на месте захоронения отца…
Потом исследователи Г.В. КСЕНОФОНТОВ, А.П. ОКЛАДНИКОВ, И.И. БАРАШКОВ действительно выдвинули гипотезу о наличии письменности у якутов даже в седой древности. При этом они опирались на среднеленские наскальные изображения, где имеются знаки, похожие на древнетюркскую (орхоно-енисейскую) рунику, также на тамҕа — условных знаках, рисунках, встречающихся в документах XVII-XIX веков и заменявших собою подписи или печати.
Вопрос об этих добуквенных письменах до настоящего времени представляет большой исторический интерес и требует внимательного изучения.
Что касается истории якутского буквенного письма, то она достаточно изучена, хотя имеются определённые расхождения исследователей в интерпретации некоторых фактов. Это, например, касается определения первого якутского алфавита.
Так, в статье “О Георгии Попове, переводчике «Сокращённого катехизиса»” современный исследователь, кандидат исторических наук Т.В. ЗАХАРОВА делает такое заключение: “… названия, структура, содержание текста якутского катехизиса 1819 и 1821 гг. повторяют или во многом схожи с книгами, изданными ранее. Более того, сопоставление якутского Катехизиса с изданными ранее книгами показало, что приведённые в начале книги таблица и алфавит не являются первым якутским алфавитом, это лишь воспроизведение русского гражданского алфавита” [Захарова, 2007, С. 96—97].
Затем, в аннотации статьи “Из истории якутского алфавита” того же исследователя читаем следующее: “на основании введения в научный оборот новых источников опровергается устоявшееся мнение, что приведённый в книге “Сокращённый катехизис… на якутском языке” (1819) алфавит является первым якутским алфавитом, прослеживается процесс изучения истории возникновения письменности у якутов и выясняется, когда исследователи стали принимать алфавит русского языка, опубликованный перед текстом “Сокращённого катехизиса…” в 1819 г., за первый алфавит якутского языка” [Захарова, 2014].
В самом начале статьи “Из истории якутского алфавита” Т.В. Захарова справедливо замечает, что “вопрос о том, когда был создан первый якутский алфавит, не считается дискуссионным в современной якутской историографии”.
Потом после рассмотрения вопроса приходит к такому выводу: “Новая информация, достоверность которой бесспорна, позволяет уточнить датировку создания первого алфавита, и, следовательно, отнести начало письменности якутского народа к 1851 г., когда академиком О.Н. БЁТЛИНГКОМ был опубликован алфавит (в труде “Über die Sprache der Jakuten” (“О языке якутов”); СПб., 1851)” [Захарова, 2014, С. 6].
Безусловно, академический алфавит О.Н. Бётлингка был наиболее совершенным, чем первый опыт создания якутского алфавита. Например, историки Ф.Г. САФРОНОВ и В.Ф. ИВАНОВ после краткого обзора первых якутских алфавитов приходят к такому выводу: “О чём он [обзор] говорит? Во-первых, о существовании с начала XIX века якутских алфавитов, построенных на русской графике. Правда, не было единого и общепризнанного алфавита. Почти каждый автор составлял свой алфавит. К примеру, по созданию своих алфавитов работали также С.В. ЯСТРЕМСКИЙ, В.М. ИОНОВ, Э.К. ПЕКАРСКИЙ. Во-вторых, о наличии в дореволюционное время письменности на якутском языке, базировавшейся на этих алфавитах, особенно на бётлингковском. Этот алфавит занимал первое место. Поэтому, пожалуй, справедливо мнение П.П. БАРАШКОВА о том, что “безошибочно предреволюционную письменность можно назвать письменностью бётлингковского периода” [Сафронов, Иванов, 1992, С. 62].
Даже Э.К. ПЕКАРСКИЙ, который выступил со своим проектом алфавита, при издании “Словаря якутского языка” в 13 выпусках (с 1907 по 1930 гг.) выбрал бётлингковскую транскрипцию. Так или иначе, огромная роль алфавита Бётлингка в становлении якутской письменности бесспорна. На этом алфавите издавались дореволюционная общественно-политическая, художественная литература, образцы якутского фольклора, велась частная переписка среди якутской интеллигенции.
По поводу же алфавита Г.Я. ПОПОВА в статье Т.В. ЗАХАРОВОЙ излагается следующее: “В одной из последних опубликованных работ, посвященных вопросу, авторитетнейший учёный Ф.Г. Сафронов изложил распространённое мнение, что первый якутский алфавит появился в 1819 г. вместе с первой якутской книгой “Сокращенный катехизис…” [Сафронов, Иванов, 1992, С. 55]. — (здесь и далее выделения текста мои. — А.Г.-А.)
Однако новые источники опровергают давно устоявшуюся точку зрения. В Российском государственном историческом архиве (РГИА), в фондах Синода, в делах канцелярии обер-прокурора (Ф. 797), обнаружено дело под названием “О напечатании переведённого на якутский язык российского катехизиса”. В нём хранится подлинник доношения Иркутского епископа МИХАИЛА, датированного 22 мая 1818 г. и адресованного министру Духовных дел и народного просвещения А.Н. ГОЛИЦЫНУ [РГИА. Ф. 797. Оп. 2. Д. 9095. Л. 1—1 об.]. В доношении излагается просьба исходатайствовать дозволение напечатать в Иркутской губернской типографии переведённый на якутский язык христианский катехизис. Вот что сказано о предполагаемом издании: “… весьма полезно будет напечатать оный перевод русскими литерами вместе с русскою азбукою для употребления безграмотных якутов. Они по сей учебной книжке с удовольствием и легко могут уразуметь истины христианской веры, в коей ещё не довольно утверждены, а паче научиться разбирать и читать русские книги. Для этого … прошу … исходатайствовать мне … дозволение напечатать означенного Катехизиса на первый раз один перевод якутский российскими буквами и с российской азбукой …” [Там же, л. 1—1 об.]
В научный оборот книговедами введены некоторые документы из дела “Указ о напечатании и переведении на якутский язык катехизиса и переписка о рассылке таковых…” [ГАИО, Д. 2405]. В деле хранится документ — указ из Иркутской консистории, где давалась инструкция, как использовать переводную книгу: “Чтобы … священно- и церковнослужители приложили попечение … к возбуждению в своих прихожанах … ревностной охоты обучаться читать по табличке, на 3-й странице сей книжки напечатанной. [Нужно будет] показать: а) наименование букв в) склады, то есть как буквы гласные, на табличке в середине напечатанные, с согласными, тут по сторонам напечатанными, однем разом произносить…” [ГАИО, л. 11-11 об.]
Таким образом, из приведённых выше документов совершенно точно явствует, что в книге воспроизведён алфавит русского языка, а не первый якутский алфавит, как было принято думать раньше” [Захарова, 2014, С. 6].
В конце статьи Т.В. Захарова уточняет заключение: “Новые источники позволяют утверждать, что среди общеизвестных этапов развития письменности якутского языка (записи устной речи, приспособление алфавита русского языка, создание оригинального алфавита якутского языка) существовал этап, когда для создания больших текстов на якутском языке использовали русский алфавит без попыток его приспособить к звукам якутской речи. И только опыт публикации и бытования этих текстов показал, что для точной передачи звукового строя якутского языка требуется создание специального алфавита” [Захарова, 2014, С. 10—11].
Действительно, с каждым разом шло совершенствование предыдущего алфавита. В этом Т.В. Захарова, безусловно, права. К примеру, так называемый казанский алфавит, появившейся в 1897 году, который был составлен на основе двух проектов: профессора Казанского университета Н.Ф. КАТАНОВА, известного тюрколога, и В.М. ИОНОВА, С.В. ЯСТРЕМСКОГО, Э.К. ПЕКАРСКОГО, как отмечают исследователи, был очень близок к бётлингковскому; то есть можно говорить, что разработчики стремились совершенствовать бётлингковский алфавит. Всё же, данный алфавит не получил широкого распространения, хотя на нём были напечатаны “Грамматика якутского языка С.В. Ястремского” (1900), “Букварь для якутов” (Казань, 1897) и его второе издание (там же, 1898), “Наставление о молитве” (1912) и считался лучшим после Бётлингка алфавитом [Сафронов, Иванов, 1992, С. 61].
По другим же тезисам заключения Т.В. Захаровой, на мой взгляд, можно и нужно дискутировать.
Во-первых, что касается “воспроизведения алфавита русского языка”, все известные якутские алфавиты, за исключением латинизированного алфавита С.А. НОВГОРОДОВА, его официальной модификации и унифицированного тюркского алфавита (также на латынице), основаны на российском алфавите (кириллице), даже дополнительные знаки для обозначения специфических звуков якутского языка в большинстве случаев имеют кириллическую основу и представляют собой начертание соответствующих букв алфавита русского языка с дополнительным элементом, например: Ҥ преобразован из Н, Ҕ — из Г , Ө — из О, то есть являются, в той или иной степени, продуктами творческого воспроизведения российского алфавита.
Во-вторых, переводчик, значит и издатели, помещённую на третьей странице книги систему графических знаков, основанную на русском гражданском алфавите, но предназначенную для печатания и чтения текста на якутском языке, то есть, обозначающую звуки якутского языка, назвали “таблицой для складов и чтения гражданской печати”, что близко к понятию термина “алфавит” (“азбука”). И понятно, что эта “таблица” по их разумению никак не являлась русским гражданским алфавитом в чистом виде. В действительности так оно и есть, об этом свидетельствует текстологический анализ академика П.А. СЛЕПЦОВА. И потому закономерно, что многие исследователи про данную таблицу говорят именно как о якутском алфавите.
В-третьих, в случае работы Г.Я. Попова попытка приспособить российский алфавит к фонетическим особенностям якутского языка все-таки есть. Эти попытки в тексте перевода отразить некоторые специфические звуки якутского языка подробно выявлены и анализированы в монографии П.А. Слепцова. Что интересно, на этот факт указала сама Т.В. Захарова: “Академик отмечает также довольно успешные попытки переводчика отразить некоторые специфические звуки якутского языка” [Захарова, 2007, С. 97]. Поэтому обобщения и заключение данного автора совсем непонятны — неужели на черемисском, олонецком текстах катехизиса, с которыми Т.В. Захарова сравнивала труд Г.Я. ПОПОВА, имеются “довольно успешные попытки переводчиков отразить некоторые специфические звуки якутского языка”? Такого же просто быть не может: у тех переводчиков была совсем другая задача, а именно — используя российскую азбуку, отразить специфические звуки черемисского и олонецкого языков.
Таким образом, мнение многих исследователей — это, прежде всего: Пантелеймон Васильевич ПОПОВ (1886 — 1972), кандидат богословия, краевед; Василий Назарович ЧЕМЕЗОВ (1915 — 1979), кандидат исторических наук; Пётр Петрович БАРАШКОВ (1910 — 1990), специалист якутского языка; Георгий Прокопьевич БАШАРИН (1912 — 1992), доктор исторических наук; Федот Григорьевич САФРОНОВ (1914 — 1995), доктор исторических наук; Василий Федотович ИВАНОВ (1936 — 1996), доктор исторических наук; Захар Тимофеевич ТЮНГЮРЯДОВ (1915 — 1975), директор Якутской республиканской научной библиотеки; Николай Егорович ПЕТРОВ (1929 — 2013), доктор филологических наук, член Международной тюркской академии; Дмитрий Кононович СИВЦЕВ — Суорун Омоллоон (1906 — 2005), народный писатель РС (Я); Егор Спиридонович ШИШИГИН, кандидат исторических наук; Олег Дмитриевич ЯКИМОВ, доктор исторических наук, член Международной академии информатизации — о труде Георгия ПОПОВА, как о первом якутском алфавите, после анализа привлечённых материалов представляется наиболее убедительной и обоснованной.
Тем более, можно сказать, что все эти исследователи данный алфавит рассматривают “как первый опыт” [Попов, 1947, С. 288] или “как один из первых опытов” [Сафронов, Иванов, 1992, С. 55].
Разумеется, в основу алфавита Г.Я. Попова легли буквы российской азбуки и он далеко не совершенный, даже является “в целом примитивным приспособлением русской азбуки для печатания якутского текста” [Петров, 1972, С. 208], но это был, несомненно, первый известный опыт, первый известный образец якутского алфавита.
Что касается тезиса Т.В. Захаровой об осторожности специалистов-языковедов, то, как видно с её же статьи, по этому поводу без экивоков, чётко и ясно выступили П.П. БАРАШКОВ, начиная с 1940-х гг., и в более поздний период — Н.Е. ПЕТРОВ.
Авторы труда “Очерки истории якутской советской литературы” Георгий Митрофанович ВАСИЛЬЕВ и Георгий Устинович ЭРГИС, кандидаты филологических наук, назвав транскрипцию О.Н. Бётлингка первым гражданском якутским алфавитом, посчитали необходимым указать параллельное существование миссионерских алфавитов [Очерки…, 1955, С. 23], то есть они выразили своё мнение по поводу гражданского якутского алфавита, а не якутского алфавита вообще.
К тому же, видный государственный и общественный деятель, учёный, литератор, публицист С.Н. ДОНСКОЙ-II ещё в 1930-х годах указал, что миссионеры православной церкви “делают первые попытки создания письменности на якутском языке”, что книги “издавались на транскрипциях, основанных на церковно-славянском и русском алфавитах” [Донской, 1932, С. 35].
Примерно с такой же позицией выступил П.А. ОЙУНСКИЙ: “Первой книгой, вышедшей на якутском языке в 1821 г. … был катехизис [имеется ввиду второе издание “Сокращённого катехизиса”]. Он был издан на русском гражданском алфавите” [Ойунский, 1934, С. 137].
В работе, написанной в 1921 г., выразил своё мнение о миссионерских опытах создатель одного из вариантов якутского алфавита С.А. НОВГОРОДОВ: “Ещё до появления на свет академической транскрипции отцы-миссионеры Русской православной церкви … издавали церковные книги в переводе на инородческие языки. При этом прибегали, во-первых, к кириллице и, во-вторых, к русской гражданской азбуке с очень незначительными изменениями” [Новгородов, 1978, С. 64].
В общем, первенство православных служителей в развитии якутской буквенной письменности — неоспоримый исторический факт. Как и то, что “Сокращённый катехизис…” является первой известной книгой на якутском языке, обнаруженной в настоящее время. Академик П.А. СЛЕПЦОВ, указав на этот факт, пишет: “… эта небольшая книжка примечательна тем, что на третьей странице помещена “таблица для складов и чтения гражданской печати”, т.е. алфавит, … автором этого … алфавита является иерей Олёкминской Спасской церкви Георгий Яковлевич Попов” [Слепцов, 1986, С. 17], то есть, согласно академической монографии, таблица книги “Сокращённый катехизис…” — это алфавит, и автор этого алфавита — Г.Я. Попов. Следовательно, если речь идёт о конкретном авторстве, алфавит Г.Я. Попова — это не воспроизведение русского гражданского алфавита, а самостоятельный труд. И в монографии это положение наглядно доказано.
Ныне, точнее в 2012 г., старший научный сотрудник института языка и культуры народов СВ РФ СВФУ И.Ю. ВАСИЛЬЕВ на международной научной конференции, посвящённой 100-летию со дня рождения Л.Н. Гумилёва, принял участие с докладом “Роль “Катехизиса” и первого миссионерского алфавита Г.Я. Попова в современном якутском языкознании”. Здесь необходимо заметить, что определение типа “первый миссионерский алфавит” показывает: во-первых, периодизационный подход в изучении истории якутского алфавита; во-вторых, функционально-социальный характер классификации; в-третьих, в какой-то мере, проявление традиции идеологизированной советской науки.
А на официальном сайте Якутской епархии Русской православной церкви “Православная Якутия” в статье “Первые апостолы” написано, что “… Георгий Попов, священник Олёкминской Спасской церкви, впервые составил якутский алфавит на русской основе” [http://pravyakutia.ru/istoriya-eparhii/].
Всё вышеизложенное убедительно свидетельствует о том, что общественно-научное мнение о труде Г.Я. Попова, как о первом якутском алфавите, действительно устоялось.
Роль этого алфавита в становлении якутской буквенной письменности велика, например, “О.Н. Бётлингк писал, что “этимологическую часть” своей знаменитой “Грамматики” он составил на основании “Катехизиса”…” [Слепцов, 1986, С. 16]. И, как совершенно справедливо заметила кандидат исторических наук Е.П. ГУЛЯЕВА: “По определению учёного лингвиста П.А. Слепцова, издания “Сокращённого катехизиса…” 1819 и 1821 гг. изначально предназначались не только для распространения начал христианского вероучения, но по замыслу явились также учёбными пособиями для обучения якутской и русской грамоте” [Гуляева, 2004, С. 22].
Относительно книги “Молитвы. Символ В(еры), заповеди Б(ожьи) (Начатки вероучения)”, согласно единственному источнику — “Ведомости о миссионерских изданиях для просвещения инородцев Якутской области”, опубликованной в “Якутских епархиальных ведомостях” за 1904 г., изданной на якутском языке в Иркутске в 1812 г., Е.П. Гуляева приводит весьма интересные факты.
“На основе этих данных исследователи датировали начало книгопечатания на якутском языке 1812 г. Эти сведения не подвергались сомнению и были единственным документальным источником, так как само издание не сохранилось. Современный исследователь М.А. Белокрыс в одной из своих работ опубликовал сведения о книге с таким же названием, изданной в Иркутской губернской типографии, но — в 1821 г. Даёт ли этот факт основание поставить под сомнение точность сведений, приведенных в “Ведомости…”? Год издания обеих книг в “Ведомости…” — 1812. Могло ли быть это опечаткой (перевернутым 1821 г.)?” [Гуляева, 2004, С. 25—26].
Вполне может быть. И вряд ли когда-нибудь будет дан однозначный ответ. Тем более “… попытки переводить церковные книги предпринимались, по-видимому, ещё в XVIII в. Так, известно, что бурятский учёный Д. БАНЗАРОВ доставил О.Н. Бётлингку листок, приписываемый к концу XVIII в. и содержащий перевод «Символа веры»” [Слепцов, 1986, С. 16].
Как бы то ни было, пока ясно, что “Сокращенный КАТИХИЗИСЪ, Для обученiя юношества Православному закону Христианскому, переведенный на Якутской языкъ, съ приложенiемъ на переди таблицы для складовъ и чтенiя гражданской печати” — самая старинная книга на якутском языке, которая сохранилась, и является одним из первых опытов издания книги на якутском языке (если вообще не первым). Также — это первое учёбное пособие на якутском языке. В целом “Сокращённый катехизис…” является уникальным памятником духовной и материальной культуры. А сам текст, духовная часть бесценного раритета, — это первый полноценный образец русско-якутского литературного перевода. Всё это связано с именем Георгия Попова, человека сложной и тяжёлой судьбы.
Он родился в 1786 г. старшим ребёнком в семье сунтарского священника Якова Попова, младшего шестого сына священника Василия Егоровича Попова. Основатель династии священнослужителей В.Е. Попов родился около 1719-1724 г. в городе Великий Устюг. Прибыл в Сунтар из Верхневилюйска в сане свя¬щенника, где служил до самой смерти. В 1764 г. с братьями построил первый православный храм на земле Сунтара — здание Сунтарской Введенской церкви. В 1794 г. упоминается в сане протоирея [Яковлев, 2014, С. 15].
Приняв сан священника, Георгий Попов был назначен на службу в Олёкминский Спасский храм. Хорошо владел якутским языком, так как вырос среди местной детворы.
За перевод “Сокращённого катехизиса…” на якутский язык Георгий Попов был награждён набедренником. Во время церковной службы ему было разрешено носить набедренник и стоять впереди других священнослужителей своей церкви.
“Г. Попов был женат и имел четырёх детей: Иакова (1809 г. рождения), Василия (1812), Анну (1814), Марью (1822). Мальчики получили духовное образование. Установлено, что Василий обучался в Якутском духовном училище. В 1828 г. Иаков и Василий служили на причетнических должностях (церковнослужители); старший Иаков, как видно из документов, вместе с отцом в Олёкминской Спасской церкви — дьячком.
В 20-х гг. XIX в. священник овдовел.
В 1818 г. на Георгия Попова поступили жалобы о вымогательстве. По окончании следствия Попов был лишён звания старшего священника Олекминской Спасской церкви. В 1825 г. иерей был лишён набедренника и права первостояния при совершении церковных служб, дарованного ему за перевод книги. Тогда же в виде наказания Попов был временно помещён в Якутский Спасский мужской монастырь. В 1828 г. Попову было запрещено священнослужение, он был отправлен в Киренский Свято-Троицкий монастырь под строгий надзор настоятеля. В 30-е гг. XIX в. он был лишён священнического сана и сослан на поселение. Через несколько лет, по просьбе отца, Георгия Попова перевели в Сунтар “на пропитание” родителя. В Сунтаре Попов жил гражданским браком с якуткой Екатериной СЕМЁНОВОЙ (была работницей у отца Попова), которая родила ему ещё пятерых детей: Петра, Якова, Аксинью, Егора и Марию. Дата смерти Георгия Попова пока не установлена, предположительно, он умер между 1839 и 1847 гг.” [Захарова, 2007].
ЛИТЕРАТУРА
Барашков И.И. Среднеленские наскальные надписи // Окладников П.А., Барашков И.И. Древняя письменность якутов. — Якутск, 1942. — С. 26—38.
Башарин Г.П. Культура, искусство и здравоохранение ЯАССР за ХХ лет (1922—1942). — Якутск, 1944. — 54 с.
Бётлингк О.Н. О языке якутов / Пер. с нем. В.И. Рассадин. — Новосибирск, 1989. — 646 с.
Васильев И.Ю. Роль “Катехизиса” и первого миссионерского алфавита Г.Я. Попова в современном якутском языкознании // Культурное наследие Северной Евразии: проблемы и перспективы освоения. Сборник материалов международной научной конференции, посвящённой 100-летию со дня рождения Л.Н. Гумилёва. г. Якутск, 22-23 марта 2012 г. [Электронный ресурс]. — Киров: МЦНИП. — 2014. — 571 с.
Гуляева Е.П. Книга в Якутии: 1812-1916. — Якутск, 2004. — 208 с.
Донской С. По этапам якутской письменности // Революция и письменность. —1932. — № 3 (13). — С. 33—50.
Захарова Т.В. Из истории якутского алфавита // Северо-восточный гуманитарный вестник. — 2014. — № 1 (8). — С. 5—11.
Захарова Т.В. О Георгии Попове, переводчике “Сокращённого катехизиса” // Якутский архив. — 2007. — № 4. — С. 92—97.
Ксенофонтов Г.В. Эллэйада: материалы по мифологии и легендарной истории якутов. — Якутск, 2004. — 352 с.
Новгородов С.А. По поводу поисков транскрипции для народов, не имеющих письменности // Новгородов С.А. Первые шаги якутской письменности. — М., 1978. — С. 64—66.
Ойунский П. К истории алфавитов в Якутии // Алфавит Октября. — М.; Л., 1934. — С. 136—142.
Очерки истории якутской советской литературы. — М., 1955. — 194 с.
Петров Н.Е. Алфавит якутского языка // Вопросы совершенствования алфавитов тюркских языков СССР. — М., 1972. — С. 208—224.
Попов П.В. Краткая история развития якутского письма // Харитонов Л.Н. Современный якутский язык: Фонетика и морфология. — Якутск, 1947. — С. 279—307.
Сафронов Ф.Г., Иванов В.Ф. Письменность якутов. — Якутск, 1992. — 80 с.
Слепцов П.А. Якутский литературный язык. Истоки, становление норм. —Новосибирск, 1986. — 260 с.
Яковлев А.Е., Кузьмина Н.К. Сунтар от века к веку. — Якутск, 2014. — 160 с.
На фото.
1. Титульный лист издания 1819 г. Имеется дарственная надпись: Бу кинигэни Вячеслав Фёдоровичка бэлэхтиибин. П. Барашков. 10/ХII-68 (Эту книгу дарю Вячеславу Фёдоровичу. П. Барашков. 10/ХII-68). Видимо, книга была подарена П.П. Барашковым В.Ф. Афанасьеву, заслуженному учителю школ ЯАССР, отличнику народного просвещения РСФСР, который более полувека целенаправленно, упорно занимался сбором книг на родном языке.
Книга издана объёмом 21 страница, в бумажной обложке, форматом — 16,5 х 21 см. Хранится в фондах Национальной библиотеки РС (Я), выставлена на обозрение в отделе редких книг.
2. Таблица (алфавит) Георгия Попова.
3. Третья страница “Сокращённого катехизиса…” 1819 г.
