Письмо М.Т.Афанасьевой, публикуемое сегодня, является документом, приобщенным к так называемому делу Бурцева-Артемьева-Уххана по иску бывшей вице-президента Е.Михайловой, ныне ректора СВФУ. Напомним читателям, что на сайте Ивана Николаева-Уххана было напечатано обращение эколога Ивана Бурцева, депутата Ил Тумэна Георгия Артемьева к высшему руководству страны о нецелесообразности назначения на пост ректора Е.Михайловой. Посчитав, что опорочены её честь и достоинство, Е.Михайлова подала исковое заявление на авторов обращения, а также на опубликовавшего обращение в своём сайте Уххана. Сумма иска оставила немалую сумму: по 500 тысяч рублей с каждого, т.е. в общей сумме полтора миллиона рублей. Судебное заседание состоялось и Якутский городской суд вынес решение: взыскать с ответчиков Бурцева и Артемьева по 10 тысяч рублей в пользу Михайловой. Согласитесь, это всё же не 1,5 млн. рублей. Тем не менее, ответчики намерены оспорить решение городского суда в вышестоящей инстанции – Верховном Суде РС(Я).
Трагедию в Чочу, в которой погибли 22 наших родных деточек, невозможно передать ни словами, ни письмом.
Кажется, на четвертый день трагедии, после собрания, которое провела председатель Правительства, заместитель председателя правительственной комиссии по расследованию происшествия Е.И. Михайлова, я захотела написать статью (если бы я тогда могла), выразив свое несогласие, досаду и обиду. Об этом я сказала нескольким людям в г. Якутске. Затем после некоторых раздумий, руководствуясь письменными словами нашего земляка, академика И.Е Томской, что «более или менее сведущему человеку лучше не обращать внимания на неправильные слова (руководство -И.Т. жителей Чочу - книга) простого люда», а также интервью газеты «Наше время» от 18.04.2003 г. с СП. Григорьевым об этом собрании, я предпочла остановиться. Затем в газете «Якутия» от 25.04.2003 г. прочитала статью Е. Михайловой, и моя злость и обида выхлестнули с удвоенной силой - никогда я еще так горько не плакала. Эта высокопоставленная особа третий раз выкорчевала едва затянувшуюся коросту моей сердечной раны. Почему?! И я решила написать эту статью, как ответ на этот вопрос. За то, что я, бессовестная деревенская старуха, смогла открыто сказать свое мнение, стоя перед высочайшей госпожой, которой никто, никогда не перечил, которая настолько возвысила себя, что признавала только себя и свои действия. За то, что я затронула её кристально чистую совесть (не знаю), суть её эгоистичной души. Вследствие этого я оказалась бессовестной старухой, затронувшей волосок на голове неприкосновенной госпожи, а не женщиной, потерявшей своих любимых. Поэтому я тоже решила написать все, как было, без прикрас и вымысла. М ы, вдвоем с мужем - Протопоповым Семеном Дарвидоновичем - по профессии учителем, немало проработали в свое время, имеем четырех образованных взрослых семейных детей. Я - в 50, муж - в 55 вышли на пенсию и теперь занимаемся частным хозяйством, помогаем своим детям, растим внуков. Семен Дарвидонович в последние три года преподает в школе шахматы (4 часа в неделю). Наши сыновья живут отдельно, а дочери с нами. Так сложилось, что дочери не ужились с мужьями. Старшая дочь Сахая имела четырех детей (к сожалению, приходится сказать «имела», старшую её дочь унес этот страшный пожар). Младшая, Нюргуйана, имеет двоих детей, недавно окончила учебу и только с этого года начала работать в полный день. Поэтому наши внуки живут с нами, и мы сами на одну пенсию кормим, одеваем их. Беда произошла 7 апреля. Сахая уже пятый год работала завучем школы. 6 апреля она отправилась на семинар в с. Майа Мегино-Кангаласского улуса. Вместе с ними, чтобы успеть к зимней дороге, отправились и директор по делам школы и завхоз с тяжелым диагнозом на обследование. Нюргуйана Семеновна, замещая директора, если считать воскресенье, просидела на этой должности 1,5 сутки. В этот день 5 учителей были на больничном, таким образом, в семи классах вели урока 6 учителей... Райгуль - наша первая внучка. Какими же бесконечно дорогими могут быть внуки для бабушки и дедушки, и какой нестерпимой болью является их утрата (к тому же обстоятельство такое страшное) могут понять только те, у кого есть внуки. Райгуль мы привезли из Казахстана, когда ей было 9 месяцев. С тех пор, 16 лет до этого ужасного утра, она была нашим родным дитем...
Наша девочка при росте 166 см., имея смешанную кровь, была совершенно здоровой, очень красивой. Имела недюжинную силу - дедушка возил её с собой, чтобы она помогла вытаскивать мотоцикл из грязи. Она была главной помощницей на сенокосе. То, что мы, старики, не могли, она могла, то, что мы не умели, она умела. Такая умелая повариха - могла готовить что угодно по рецепту, только бы продукты были. Наша девочка была такая приветливая, любила своих родственников. Имела тонкую душу, была послушна. Мы ни одного слова поперек от неё не услышали. Она не пользовалась косметикой, даже уши себе не проколола. Матери всегда дома не было - работала, поэтому дети сами под руководством старшей готовили, жили. Моя бедная девочка, как кенгуру, всегда таскала с собой двоих детей ...(брату - 6, а сестре - 2 года). С младших классов шестеро девочек дружили... Теперь всех шестерых нет... Разве не страшно?! Какая же трагедия, беда может быть больше этой?!
Сахая прилетела самолетом под вечер после этого несчастья... Мы её встретили, потеряв в огне нашего ребеночка... К тому же вторая дочь Сахаи Динара (7 класс) и старший сын Нюргуйаны (6 класс) получили травмы и были отправлены в больницу г. Вилюйска. Динара и сейчас там лежит. И когда мы были в таком состоянии, члены правительственной комиссии объездили семьи, где погибли дети. Когда мы были у родителей подруг нашей девочки, Е.И Михайлова, встретив Нюргуйану дома, спросила: - Вы замещали директора... -Да... - Был дежурный учитель? - Да, был. - По уставу вы должны были знать, что идет урок дежурного учителя. Об этом мы с вами еще поговорим, - погрозив, она вышла.. Об этом разговоре нам никто ничего не сказал. До этого Нюргуйана, взяв себя в руки (у нас самих не было сил), организовала поминальную еду. А наутро она не встала. Лежит, плачет, обливается слезами. - Ладно, пусть душу облегчит, - сказали мы. Днем встала, вышла и пропала. Началась паника. Нашли. Она все время твердила: «Не пойду в тюрьму, лучше...» От психологов отказалась, не пустила в дом корреспондента (С. Кычкину). К нашему горю прибавилось еще и это. Мы пытались успокоить её. Из учителей только одна она, Нюргуйана Семеновна, (не потому, что она так смела, а, приняв верное решение) вывела всех своих детей из класса, а сама вышла последней. На следующий день сказали, что Е. Михайлова организовывает собрание. Я, приняв несколько уколов и лекарства, пошла туда, чтобы высказать свое мнение. Как было написано и ранее, она начала собрание с таким невозмутимым лицом (как она сама признается, мать четырех детей!), как будто она начинает свою очередную планерку. Стала давить на директора, который был в таком состоянии, что даже не мог встать, на завхоза, на учителя. После того, как СП. Григорьев сказал речь, она его прогнала из зала, потребовав посторонних освободить зал. Народ стал возмущаться. Я вышла на сцену. Сначала объяснила, зачем здесь СП. Григорьев. Призвала своих односельчан объединиться и как-нибудь пережить эту страшную трагедию. Затем я сказала, что в этой трагедии я потеряла свою любимую внучку - 11-тикласницу, которую я растила с 9-ти месяцев. Народ знает, как я относилась к своей девочке. Почему организовано это собрание? Давайте, хоть найдем останки наших деточек и предадим их земле?! Это что за беспредел?! Когда еще горела школа, сразу же стали допрашивать школьников: курили ли они. Даже убийце предоставляют адвоката. Евгения Исаевна, Вы у себя в кабинете властвуйте, я и раньше слышала про Вашу грубость, сегодня я убедилась в этом. Она стала спрашивать мое имя у рядом сидящей М.Н. Ивановой, попыталась отобрать у меня микрофон. Меня зовут Мария Афанасьевна Трофимова. Эта страшная беда - вина всей Вашей системы управления. Мы постоянно живем в эксперименте. Это результат Ваших экспериментов. Имели бы совесть, разделили бы хоть какой-то процент этой вины. Я в этой деревне поработала везде, за неимением медицинского образования только заведующей местной больницей не работала. По указу родной партии отдала одиннадцать лет своей жизни сельскому хозяйству. Поэтому не понаслышке знаю, как работают организации. Была директором школы. В то время со второго класса велась учеба гражданской обороне. Учили детей, как спастись в экстремальных случаях. Это результат того, что из школьной программы убрали этот предмет. (Михайлова стала отбирать у меня микрофон). Евгения Исаевна, наверное, я больше не встречу Вас, так что дайте мне досказать. Моей дочери Нюргуйане Семеновне, которая просидела директором полтора часа (1,5 сутки), Вы сказали (я выше написала, что она сказала ей). Нюргуйана Семеновна страдает посттравматической энцефалопатией, она два года назад прошла тяжелую трансплантантную операцию костей ноги по удалению опухоли. Если с моей дочерью что-нибудь случится, это будет на Вашей совести!, - сказав это, я села. Е.И. Михайлова встала и сказала: - Ваш голос перекрывает мой. Тогда я с горяча выпалила: - Когда окажетесь в моем положении, тогда поймете меня. Она вынудила меня сказать эти слова, которые я в жизни никому бы не посмела сказать. Я сожалею об этих словах. Однако еще раз напоминаю госпоже Михайловой, что нет большей ноши, чем слезы людей, потерявших своих близких, которых незаслуженно обидели и оскорбили! Е. Михайлова свою статью от начала до конца написала только в свою пользу. Все виноваты в случившемся, даже родители, только не она. Она даже дошла до таких слов: «Почему вы позволили директору наклеить обои на стене, поэтому сгорели ваши дети». Вот слова и умозаключение госпожи, которая сидит на двух высоких постах. Оказывается, ей даже колхоз нельзя доверить. Она сказала, что сама, без давки сверху, подала в отставку, так как любит истину. Но она и поныне прекрасно работает на прежнем месте, значит, опять очередная её пугалка. Разве это не плод той оценки работы школы и учителя, когда их результат измеряется тем, сколько выпускников поступило в высшие учебные заведения, как они разукрасили школу? В этой статье я разбираю только те места, которые касаются лично меня. Если разобрать все, что она написала, не хватит одной газеты. Михайлова дальше пишет, что, когда я стала говорить, из зала родители резко оборвали меня. Никто меня не останавливал. Даже - она. Это её остановили. Только один родитель, у которого огонь унес ребенка сказал: «Зачем же защищать, если она замещала директора, то должна ответить». За все годы я выступала с речью на разных по рангу собраниях, и никто меня не останавливал, даже в бюро и пленумах грозного райкома партии открыто говорила свое мнение. Может поэтому у меня «короткое пальто». Если бы я присмыкалась или спокойно лежала бы, положив голову на чьей-либо теплой груди, может тогда бы у меня было «длинное пальто»? Однако я довольна своей прожитой жизнью и работой. После собрания несколько человек подошли и пожали мне руку: «Очень хорошо сказала, толковые люди живут в сельской глубинке». А сколько же людей подошло к Евгении Исаевне с благодарностью за хорошее собрание? В действительности, Е.И. Михайлова должна была прибыть на место трагедии не только чтобы раздать деньги (по телевизору показывали именно это), а чтобы умерить последствия происшествия, объединить людей вокруг правильного решения этой трагедии, помочь им выйти из шокового состояния. Вместо этого она влила бензин на еще не остывший пепел наших детей. В результате отношение людей в поселке осложнились, многие учителя отказались от работы, трагедия продолжается... Не только родителям, потерявшим ребенка, но и любому человеку в поселке не дает покоя мысль, почему так, а почему они это не сделали. Верно, потерявший винит всех и вся. Однако по истечении времени смогли бы понять друг друга, смириться с неизбежностью злого рока. Некоторые рисунки и стихи погибших детей сами наводят на такую мысль. И все же это страшная трагедия - невосполнимая утрата. Она унесла в некоторых семьях по два ребенка, в некоторых по три внука, а в иных вовсе ни с чем оставила... Что может сравниться с такой бедой?! До этого тоже горели школы, однако как-то обходилось без жертв. Ох, как же их много - 22 детей - 11 мальчиков и 11 девочек! Эта трагедия подорвала будущее поселка, сломала жизнь семей, укоротила наши века... Но жизнь продолжается. Я верю, что мы, жители Чочу, умерив свою боль, затянув свои раны, заново начнем жить и работать. Саргылана Кычкина выпустила справедливую статью «Убивающая беспечность» («Якутия» 18.04.2003 г.). Молодец! Пусть не слабеет ваше острое перо! Дорогой мой читатель, не думайте, что в некоторых местах моей статьи имеются пессимистичные ноты, не смогла передать по-иному сердечные муки бессовестной старухи.
