Егор Михайлович Ларионов один из тех, кого называют старая гвардия. Он принимал самое непосредственное участие в создании Декларации о государственном суверенитете и Конституции республики, Конституции России, в формировании Госсобрания (Ил Тумэн) и разработке нового законодательства. Вот такой человек. Сегодня ему исполняется 75 лет.
— Егор Михайлович, кто больше всего повлиял на вашу жизнь?
— Безусловно, моя супруга Степанида Степановна. Мы познакомились на сайылыке, когда мне было 12 лет, а ей 10. С тех пор вместе, скоро отметим золотую свадьбу. Я считаю, что встретить свою половину и пройти с ней по длинной дороге жизни — это счастье. Она учитель русского языка. На ней держится вся наша семья. Всегда поддерживала меня и в трудностях, и в радостях, ведь в политической борьбе никого не жалеют.
Если говорить о политический карьере, то огромную роль сыграл первый секретарь Намского райкома комсомола Иннокентий Кривошапкин. Меня еще в 9 классе избрали членом райкома, а когда закончил школу, пригласили инструктором. Третий человек, давший мне путевку в жизнь, — Степан Николаевич Платонов, первый секретарь Намского райкома партии. Работая в комсомоле, я чувствовал, что мне не хватает образования. Хотел поступать на исторический, но он предложил целевое место в Свердловском юридическом институте: «Через четыре года прокурором возьмем». Я стал отказываться, но он умел уговаривать, к тому же я был кандидатом в члены партии. Будущая моя супруга училась в Якутске. Пожениться решили после окончания учебы, и я уехал в Свердловск, но всегда сдавал сессию экстерном, чтобы дольше побыть дома.
— После института домой вернулись?
— Несколько месяцев работал консультантом в Верховном суде, а потом направили судьей в Ленский район. Нагрузка огромная: в год 120 уголовных дел, плюс гражданские, дела колонистов (пять колоний), освобождение на «химию». От усталости и напряжения иногда по вечерам шла кровь из носа. Помню, когда с женой ехали в Ленск, взяли столовый сервиз, который подарили нам на свадьбу. Но на морозе ремень лопнул, и сумка упала. В старину говорили: если посуда бьется, вернешься обратно. Через четыре года я приехал на работу в Якутский горком партии, потом два года в обкоме, Сунтарский райком и снова родина — Намский район, где я возглавлял райком партии, был председателем райсовета.
— Вы же видели Ельцина еще в Свердловске?
— Он приходил в институт на встречу с партийным активом будучи первым секретарем. Подняли вопрос об общежитии. Ельцин посмотрел в окно и говорит: «Видите рядом с институтом какие-то склады? Через два года здесь будет общежитие». Некоторые засмеялись. Но после каникул увидели: складов нет, сваи забиты, и через два года мы жили в этом общежитии. Он и в Москве начал наводить порядок. Но его не сделали членом политбюро, только кандидатом. Он очень сильно обиделся. Думаю, если бы его в 1985‑м поставили вместо Горбачева, партия жила бы до сих пор, а страна шла по китайской модели. А он от обиды начал пить. Чем все закончилось, знаем.
— Вы же один из авторов Конституции Якутии?
— Михаил Николаев собрал нас в 1989 году и сказал, что Союз разваливается и надо готовить новую Конституцию. В 1990 году Верховный Совет ЯАССР принял исторический документ — Декларацию о государственном суверенитете, потом государственный статус РС (Я), или малую Конституцию, которой пользовались до принятия основного закона. В марте 1992 года был подписан Федеративный договор, в него вошли все вопросы, которые мы ставили. А 27 апреля 1992 года, не дожидаясь Конституции РФ, Верховный Совет республики принял свою. Увы, сегодня от нее ничего не осталось.
— А потом была работа над новой Конституцией России?
— Из Москвы пришел запрос — выделить от каждого региона по два человека. Якутия направила меня, тогда заместителя председателя Верховного Совета, и Анатолия Дмитриевича Петракова, зампредседателя Конституционного суда. Хасбулатов, возглавлявший Верховный Совет России, — человек Ельцина, поэтому вначале у них был общий проект. Потом начались раздоры, и появился отдельный президентский проект. Затем добавился третий, разработанный учеными — моим учителем из Свердловска Сергеем Сергеевичем Алексеевым и Сергеем Михайловичем Шахраем. Он был хороший, но либеральный, общество к такому было не готово. Я раскритиковал. Шахрай очень обиделся, а Сергей Сергеевич наоборот, не зря, говорит, понатаскал Ларионова, правильные замечания. И они его отозвали. Между тем конфликт между Ельциным и Верховным Советом разрастался и закончился расстрелом Белого дома.
В Якутию пришел приказ распустить наш Верховный Совет. Мы были против. Мне предложили перейти в
Минюст, я отказался и остался без работы. Уехал в родной район, и вдруг звонок: срочно вызывают в Москву дорабатывать Конституцию. Для нас было важно, чтобы республику признали государством, право на природные богатства и полную самостоятельность в формировании органов госвласти. До расстрела мы включили в Конституцию положения о том, что с субъектами центр работает на основании договоров и соглашений, разделили компетенции. Но когда вернулись, этого не было. Да и из ста человек осталось 24.
Нам противоборствовала группа, которая хотела все субъекты сделать равными: никаких краев и республик. С этим нельзя было согласиться. Мы уходили с заседаний, нас возвращали из гостиницы. Но все-таки добились, чтобы в тексте после слова «республики» в скобках было написано «государство». Скандал был и по недрам. Нам удалось включить положение, что все богатства принадлежат народу, проживающему на данной территории. После принятия суверенитета 91% бюджета Якутии формировался за счет алмазов, поскольку всю собственность, ранее принадлежавшую СССР, приняли на себя. Благодаря нашему руководству успели все закрепить. Для этого нужны характер, принцип, умение биться до конца. Было оговорено, что федеративный договор станет частью Конституции. Осталась прокуратура, Ельцин требовал лишить ее самостоятельности, включив в состав Минюста или Верховного суда.
А причина простая — Дума приняла закон об амнистии, Ельцин дал прокурору задание без его ведения ГКЧ-пистов не освобождать. Но прокурор сделал по закону. Мы подняли шум первыми. Вопрос урегулировали. Последний шаг — Конституционное совещание. Когда обсуждение закончилось, вышел Ельцин, сказал: «Славно поработали. Все замечания учтены, отклонений и изменений нет, — и сделал паузу. — Но есть одна поправка. Рабочая группа предложила, и палаты поддержали, что Федеративный договор будет частью новой Конституции. Мы решили его исключить из текста». Я сразу понял, чем нам это грозит, и поднял руку для выступления. Другие субъекты тоже зашумели. А Ельцин будто ничего не замечает: «Спасибо за работу, надо готовиться к референдуму». Повернулся и ушел. Никакой дискуссии.
— Буквально сразу вы возглавили Палату республики Ил Тумэна.
— Еще когда я был в Москве, начались выборы в Ил Тумэн. Земляки обратились ко мне с просьбой дать согласие на выдвижение. Михаил Ефимович сказал, что председателем Палаты республики должен стать вице-президент, то есть Штыров. Тот даже провел первое заседание. Но большинство депутатов, а они были боевыми, с этим не согласились. Возникла моя кандидатура. Исполнительная власть этого не хотела, и переговоров со мной на эту тему не вели. На заседании мою кандидатуру выдвинул Дмитрий Попов, поддержали Артур Алексеев и Андрей Кривошапкин. В результате я набрал 100% голосов. Мы создавали совершенно новый орган власти. Сначала ютились в ДП‑1, всеми финансовыми и хозяйственными вопросами ведала Администрация президента. С великим боем через год стали самостоятельными. Был разработан регламент парламента, он до сих пор действует. Практически создавалось новое законодательство. Открыли парламентскую газету. Я отработал в Ил Тумэне два созыва, а потом от Намского улуса пришел новый депутат Нюргун Тимофеев. А меня пригласил Вячеслав Штыров и предложил возглавить Департамент по государственно-правовым вопросам и взаимодействию с федеральными органами РФ со статусом первого замруководителя Администрации президента. Последние годы работал представителем президента республики в Конституционном суде.
— А сейчас чем занимаетесь?
— Пенсионер. Выпустил книгу мемуаров, как сейчас модно, на якутском языке. Внуков надо поставить на ноги. Когда работал, времени на семью
не хватало. Я сейчас думаю, как жена все это вытерпела?
— Никогда не упрекала?
— Никогда. А ведь пришлось переезжать со мной из района в район, менять работу, заводить новых подруг.
— Что хотите в свой юбилей?
— Встретиться с родными, друзьями и коллегами. Чтобы были живы и здоровы.
