(...и снится мне сон в предновогоднюю ночь кукуты, кругом одни кукуты...)
Шеф достал. Начал напропалую врать каждому встречному-поперечному. Даже мне, любимому и любящему ближайшему помощнику, врет. Заявил нонече, что идет на встречу с Медведевым. Я аж подпрыгнул до потолка кабинета от невыразимого счастья. Неужто, кончились наши муки, президент соизволил принять и, может, поддержит, одобрит, подопрет? Шеф сладко так улыбается, погружаясь в машину. И укатил. Я целый день ходил сам не свой, тоже каждому встреченному на коридорах постпредства взахлеб рассказывал, что Вячеслав Анатольевич поехал на встречу с Дмитрием Анатольевичем. Увидел я тут Геннадия Федоровича, кинулся к нему с объятиями: - Со счастьем тебя, дорогой Геннадий Федоров, э-э, Федорович, шеф поехал на встречу с Медведевым! Геннадий Федорович осклабился: - Да! Вячеслав Анатольевич мне тоже говорил! - Значит, это правда! – выдохнул я, наконец, поверив в счастье. Я не утерпел, выскочил, поехал в ЦУМ, купил новую обалденную туалетную воду, называется «Миллионер». Пока шефа дождался, совсем закипел, моя голова подпрыгивала, как крышка чайника на костре. Наконец, шеф приехал. Утомленный. Я к нему: - Ну, как? А он: - А че? Нормально. - Что он сказал? - Много чего сказал. О кризисе. О всяком. И Владимир тоже много чего сказал. - Так вы втроем встретились?! – я чуть не упал. - Как это втроем? Много было нас. - Кого это «нас»? - Дурак ты, Вася! Это же был Госсовет! - А, а, а-а, - я начал задыхаться. – А вы с Медведевым не поговорили? - Поговоришь там…– шеф отвернулся. Побитой собакой я поплелся из кабинета шефа. Заперся у себя и выдул ее, родимую. Кто-то стучался в дверь, кто-то звонил – я наплевал! Потом еще выдул одну родименькую… Да, у шефа совсем поехала крыша. Дошли до меня слухи, что шеф объезжает всякие там высокие федеральные чины и начинает жаловаться на кукутов, которые совсем жить ему не дают. И в основном налегает на Максимова. Этот Максимов – разбойник, равного которому Кукутия еще не видала, наглый как танк, шустрый как Шумахер, вконец оборзел, сажать его надо поскорее. В таком духе шеф плачется наверху. Немудрено, что его слушают, открыв рты, дивятся, что за зверь кукутский такой, кого всемогущий губернатор даже с помощью силовиков не может угомонить. И слышал я, что от такой ругани моего шефа репутация Максимова только крепнет – его стали наперебой приглашать, чтобы посмотреть на такого наглого, который затерроризировал главу региона. Лучше бы шеф помолчал. А то, глядишь, Максимова, говорят, уже сам Медведев принял, а с Путиным Максимов был на дне рождения одного его, Путина, друга и там они разговорились, причем, представили Путину как «того самого кукута, который Штыкова достал». Шефа я пытался всяко-разно убедить, что не надо раздувать Максимова до величины Эвереста, но тот не слушается и говорит: - А, кстати, где этот Эверестов? Давай его сюда! Когда Михаил Ильич выскочил из кабинета шефа как ошпаренный, я только и успел услышать: - Ну, эта-а сапсем! Сапсем ох…л он! После его ухода раздосадованный шеф велел срочно вызвать того, у кого нет выбора – служить моему шефу или сидеть на нарах. Когда Сергей Александрович примчался, шеф прямо при мне приказал: - Нейтрализуй этого Геннадия Федорова! Чтобы больше ни строчки не писал! Сергей Александрович усердно закивал: - Сделаем, Вячеслав Анатольевич, не извольте беспокоиться. Из кабинета шефа я вышел вместе с человеком, у которого нет выбора. - А вы точно «сделаете», Сергей Александрович? Сергей Александрович вздохнул: - Ну, вы сами понимаете… У этого Геннадия Федорова крыша, знаете, какая? Цековская! И комитетская! А вот когда он станет не нужен Старой площади и Лубянке – так я мигом… - Значит, сейчас не «сделаете»? - Понимаете, не хочется сидеть рядом с Френкелем. А ведь посадят. Нарочно, чтобы достать Вячеслава Анатольевича. Посадят моментально! Откупиться – будет очень дорого, а сейчас кризис, алмазы не покупают у нас, денег маловато… И Сергей Александрович откланялся. Посидел я, выдул родименькую и мысль одна пришла в голову. Вызвал Геннадия Федоровича. - Так вот, Геннадий Федорович, вы же Вячеславу Анатольевичу жаловались на этого Геннадия Федорова? - Я бы задушил этого шакала пера! Теперь Вячеслав Анатольевич стал часто задумываться, когда произносит мое имя и отчество, в упор смотрит на меня и иногда, когда выпивший, орет: «Пошел вон, Геннадий Федоров!» А при чем тут я, если этот шакал придумал такой псевдоним? - Задушили бы шакала? - Клянусь! - Тогда вот это – он! – протягиваю Геннадию Федоровичу докладную от Айсмана Сергеевича. – Надо вам теперь найти этого шакала вот по этому адресу и задушить. - Э-э, понимаете ли, я оговорился – это не шакал пера, а акула пера! А акулу просто так руками не задушить, мигом перекусит руки! Тут нужна тонкая игра, понимаете? Надо его поймать на большой крючок… - Тьфу ты, Геннадий Федоров, э-э, Федорович! Трус ты! - Нет, не трус я! Ради Вячеслава Анатольевича я готов хоть сейчас упасть и помереть! - Ну, падайте и умирайте! Выгнав двухметрового бравого труса, я принялся за родименькую, но тут вкатился Василий Борисович. - Душа отдыхает, бл…! – провозгласил Василий Борисович. – Тут е…х кукутенков совсем мало. А вот в Кукутске, бл…! – и он пальцем перерезал себе горло. А я про себя подивился, как это кукуты на самом деле не перерезали ему горло, оскорбившись за «е…х кукутенков». Может, еще перережут, кто знает загадочную кукутскую душу? - Там, бл…, куда ни глянь, куда ни плюнь – везде кукуты, кукуты, кукуты, кругом одни кукуты! – продолжал Василий Борисович. – Ондатр этот только с виду такой круглый, нестрашный, но иногда та-ак зарычит – душа моя на пятки уходит и не хочет оттуда вылезать. А этот Глаз-алмаз с виду такой малохольный антилигент, а иногда ловишь на себе его взгляд – ну, прям как у тигра! - Ну, пока Вячеслав Анатольевич в силе – кукуты вас не тронут. - А если он уйдет? – Василий Борисович поежился. – Умоляю, вы хотя бы за три часа до его отставки меня предупредите! Успею я, бл…, успею! Мне бы только домой доехать, схватить чемодан с баксами и дам деру! Прямо на джипе, бл…, рвану! Я уже продумал – как доеду, какими потайными дорогами. Джип стоит готовенький, с виду – обыкновенный японский, номера – самые обычные, но бак залит до отвала и еще в багажнике пять двадцатилитровых полных канистр. Доеду я, бл…! - Что за паника! Никуда Вячеслав Анатольевич не уходит! И не собирается! – рявкнул я. – Такие паникеры, как вы, готовы раньше времени в гроб себя загнать! Василий Борисович моментально испарился. Не успел я налить родименькую, как противно заверещал мобильный голосом Бориса Моисеева. - Да! – по инерции рявкнул я. - Это я, - пискнул кто-то. - Кто?! - Сергей Александрович я… – пропищала трубка. – Ну, тот, которому Вячеслав Анатольевич обещал пост министра. - А-а, – вспомнил я уволенного авиационного депутата. – Ну, обещал… А че? - А меня назначили пароходчиком! Замом! – заныла трубка. Если бы не родименькая, я бы посочувствовал милейшему авиатору. Но тут злость моя поперла со страшной силой. - А я вот читаю… Акт проверки вашей, Сергей Александрович, деятельности со стороны федерального ведомства… 214 миллионов… 150 миллионов… 90 миллионов… И всякие там мелкие суммы. В трубке слышно только сопенье. - За гораздо меньшие суммы и то по надуманным поводам мы вовсю прессуем Максимова этого клятого и его людей, – нагнетаю я. – А вас, Сергей Александрович, мой шеф защищал со страшной силой и такого из-за вас наслушался от федерального министра… Сопенье в трубке прервалось писком: - А я завсегда верой и правдой за Вячеслава Анатольевича… - Максимов тоже был авиатором… Авиаторы – народ летучий, сегодня тут, а завтра там… - Не-е, я верный! Максимов – вертолетчик! Взял и улетел! Взял и сел, куда захотел! А я – аэродромный, сижу на месте. - Не летали, значит? Теперь будете плавать! – отрезал я и нажал на клавишу отбоя. Тут снова заверещал Борис Моисеев. Я не сразу сообразил, что это мобильный звонит. - Да! - Это я – Анатолий Антонович! – голос полковника звучит совсем как у генерала. - Здра жлау, товарищ замминистра внутренних дел! - Шутите? Я уже не замминистра… - Как это? - Уволили! - Когда? А почему не спросили мнение Вячеслава Анатольевича?! - Вот и не спросили! А я ведь верой и правдой за Вячеслава Анатольевича! (Что-то развелось тех, кто «верой и правдой» – мелькнуло у меня в голове). Как я прессовал по указанию Вячеслава Анатольевича этого бл…го Максимова! А меня! Уволили! - Может, это Максимов постарался? – догадался я. - Не «может», а точно! Некому больше, кроме как этому бл...му Максимову, постараться. - Э-э, - промямлил я. – Неужто он так силен? - Силен, бл…! Вот давеча Михаил Николаевич шептал мне, что ой, не стоит бодаться с этим Максимовым – сожрут и даже костей не выплюнут. - Не понял, какой Николаевич? - Тот, который у нас курирует экономическую безопасность. Это его ребята ведут дела Максимова и его людей. - А он откуда это взял, что не стоит бодаться? - А ему кто-то в Москве сказал. Или в Хабаровске. Там же генерала Золотарева, который был за Вячеслава Анатольевича, сняли. - Э-э… – я задумался. – Вас точно уволили? - Точнее не бывает, бл…! Приказ подписан! - И не спросили Вячеслава Анатольевича… – продолжаю я размышлять вслух. – Да-а, плохи дела шефа… - Ик, – полковник поперхнулся. – Вы полагаете? Это действительно диверсия этого муд…ка Максимова? - Т-с, – сказал я. – Никому ни слова! - Никому! – заявил полковник. Но я запоздало понял, что не надо было так говорить Анатолию Антоновичу, теперь он всему Якутску разболтает, надо было его уболтать и перевести разговор на другую тему. Может, еще не поздно? - Анатолий Антонович, – вкрадчиво начал я, – Вот вам теперь надо бы хорошую работу. Ведь вы верой и правдой… - Да! Верой и правдой! – гаркнул полковник. - Вот и поищем вам хорошую работу, товарищ полковник. - Да я! – полковник просто захлебнулся. – Век вас не забуду! Тут Альбина Михайловна занесла тексты поздравительных телеграмм от шефа в адрес высоких федеральных чинов. Да-а, крыша шефа чисто конкретно полетела фанерой… В каждом поздравлении шеф распинается о Схеме развития производительных сил Кукутии. Сдурел он! Какая Схема, какие мегапроекты?! Кризис на дворе! Даже похлеще – грядет экономическая катастрофа! А он разглагольствует о лучезарном будущем Кукутии! Этот проклятый кризис! Если бы не кризис, шеф сейчас был бы важным человеком! Все было готово, даже был проект Указа, но вот кризис помешал – всем наверху стало не до моего шефа. И-э-э-х! Бл…! Тут меня шеф вызвал. - Этот Максимов ох…л! – заявил шеф. – Объявил он, бл…, сбор подписей за мою отставку. - Точно ох…л он! – поддакнул я шефу. - Замочить его в сортире! Натравить журналюг! - Будет сделано, Вячеслав Анатольевич! Сейчас же позвоню Айсману Сергеевичу! - Пусть мочат капитально! Да, шеф сдал. Резьбы сорвались у него. Ну, начнут мочить Максимова этого наемные журналюги. А толку-то? Журналюги сами станут пахнуть сортиром, а в сортире-то Максимова нетути! Нет его там, кого там мочить? Зря это шеф затеял. Все сразу поймут, в Кремле тоже, что шеф мой струсил из-за этого сбора подписей за его отставку. А ведь есть от чего прийти ему в ужас. Начнут собирать подписи – подпишутся тысячи! Десятки тысяч! Сто тысяч! Сотни тысяч! Пока я хватался за голову, заверещал Борис Моисеев. - Да! - Это я, дарагой, – раздался вкрадчивый голос. – Слюшай сюда, 13 января отсюды поедут 7 человэк из Генпрокуратуры! На 10 дней, слюшай! Приказ подписан! - Зачем едут? - Копать под нас! - Точно? Целых 7 человек? Аж на десять дней? - Дарагой, ты меня обижаишь! Я всэгда все знаю точно! - А что делать? – заметался я. - Вах, какой неумный человэк! Бакшиш надо! Платить надо! Дясать мильонов! Мне! А я передам уважаемому человэку! Он все уладит, мамой клянусь! - Да вы что! – заорал я. – По телефону такое говорите?! - Нех…й слушают! Придут ко мне же с пленкой, просить бакшиш. А я их, слушай, дарагой, три часа в своей приемной подержу. Сам буду в это время еб… шикарную бландинку! Вах, грудь вот такая! Ножки вот такие! Вах! - Ясно, дорогой, – поспешил я отвязаться от этого гордого сына Кавказских гор. А сам перезвонил одному своему. - С наступающими вас! Говорят, что к нам 13 января собирается бригада из Генпрокуратуры? - Так точно! - 7 человек? - Так точно! - На 10 дней? - Так точно! Вот бл…! Неужто едут копать под моего шефа? Снова откупаться? Кризис, еб… твою мать! Этот Сергей Александрович, у кого нет выбора, быстро наскребет 10 миллионов баксов? А ведь надо срочно! Как назло наш банк «КИТ Афера» сдох, как выброшенный на берег кит. У кого срочно перехватить денег? Принялся за родименькую. После бутылки пришло просветление. Пошли они все! На х…! Не вернусь я в Кукутск! Там кругом одни кукуты! Пусть шеф сам отдувается! Обойдется без меня! Хватит с меня того приговора на 5 лет. А то дадут 15! Пошел шеф на х…!
Что-то будет ......ой что буде-е-ет, сон-то вещий..
Да-а! Прикольный рассказ из разряда литернатурного творчества. Этакое сочинение на свободную тему, а Василий Федосеев - автор и он же главный герой (повествование от первого лица) - это Василий Федосеевич Чуйко, видать. Было бы неплохо, если бы предыдущие по времени события также были описаны в художественной форме, включая инфу из материалов "Аллах над Якутией". А что? Литературная форма означает возможность для автора всегда прикрыться художественным вымыслом автора и полетом его мыслей, а не информацией в СМИ в чистом виде. Тогда ни один ретивый следователь никаких уголовных дел возбудить не сможет. Да и главные герои, понимая что написано о них, сами поймут где правда, а где вымысел. Причем если они в СМИ или иным публичным способом вздумают оправдываться, то только дадут почву и материал для новых серий (рассказов, повестей). Если всё задуманно примерно так, то лично я буду с нетерпением ждать новых произведений от Василия Федосеева хотя бы в форме небольших рассказов.:)))))))))))))))))))) В любом случае, автору (кем бы он ни был) огромный респект!
