XVIII—XIX вв. http://www.zaimka.ru/05_2002/nikolaev_shaman/ Николаев А. П. Одним из наиболее интересных социокультурных феноменов, наблюдаемых на постсоветском пространстве, следует признать повсеместное возникновение религиозных объединений, провозглашающих своей целью отправление языческих культов и пропаганду традиционных верований. На фоне распространения неоязыческих организаций в «исконно православной» Центральной России кажется вполне закономерным устойчивый интерес коренного населения Якутии к шаманизму, о возрождении которого неоднократно объявлялось в последнее десятилетие. При этом из публикации в публикацию (в том числе и в научной литературе) кочует утверждение об активной борьбе православных миссионеров, начиная с их появления в Якутии в XVII в., с шаманами как с носителями и хранителями традиционных верований народов Ленского края. В массовом историческом сознании на Русскую Православную церковь и русскую колониальную администрацию однозначно возлагается ответственность за истребление шаманов, в результате чего сегодня реконструировать «национальную религию якутов» приходится по отдельным, отрывочным сведениям.
Безусловно, игнорировать шаманов как духовные, так и светские русские власти Якутии не могли. Помимо постоянных бытовых контактов с шаманами русских служилых людей и промышленников, воеводам Якутского уезда практически с момента его образования (1642 г.) пришлось иметь дело с обвинениями в «шаманской порче» одного «ясачного инородца» другим[1]. Однако, вплоть до указов Петра I о массовом крещении сибирских народов (1706, 1710 гг.) единственным мероприятием, непосредственно направленным против шаманов, было запрещение им камлать в самом Якутском остроге и его окрестностях: «… чтоб неповадно было в городе и слободах шаманить, а по своей вере шаманить в волостях, от города в дальних местах» (1663 г.)[2]. Сразу надо заметить, что этот запрет был вызван инцидентом с русским служилым, уличенном в присутствии на камлании, причем при отягчающих обстоятельствах - в великий пост! Далее этот запрет был подтвержден в «памяти» якутским воеводам в 1696 г.: «Да вам же смотреть и беречь накрепко, чтобы около города отнюдь не шаманили и русских людей на шаманство к ним никто не ходили»[3]. Соблюдя видимость благочестия в административном центре уезда и его окрестностях, воеводы тем и ограничились. В то же время, в «дальних местах» контакты православных и шаманов не прекращались. Более того, один из якутских воевод (А. А. Барнешлев) сам обвинялся в найме шаманов для «насылания порчи» на своих противников по судебно-административному разбирательству (1679 г.): «… И шаман Няча у него, Андрейки, в горнице шаманил, а в их земле шаманы бесовским призывом и волшебством людей морят и портят»[4].
Не обнаружено требования уничтожать шаманов и в законодательных актах Петра I, ставших юридической основой массового крещения народов Сибири. При всей их суровости и наличии прямого указания: «… идолов жечь и капища разорять», а непокорных царской воле «смерти предавать», о служителях «идолотарских» культов речь ни в одном из них не ведется[5]. Что же касается репрессий: отбирания бубнов, сжигания шаманского платья и т.д., то шаманы в XVIII–XIX вв., т.е. после массового крещения сибирских народов, подвергались наказанию в двух случаях: во-первых, если сами шаманы оказывались крещеными и, следовательно, на них распространялось законодательство о согрешивших православных; во-вторых, если на камлании присутствовали новокрещеные, т.е. происходило «совращение в вере православного». К слову, для мусульман последнее каралось согласно российскому законодательству смертной казнью (Соборное Уложение 1649, п. 22, ст. 24). В этом смысле показательно, как оправдывалась одна крещеная якутка, пригласившая шамана: «… для утешения больной дочери своей, а не для какого-либо моления»[6]. Иными словами, в «вере христианской» она «оставалась крепкой» и причин для наказания, с ее точки зрения, не имелось. Духовная консистория при разборе дел о шаманстве, в связи с вышеуказанными обстоятельствами специально запрашивала якутских благочинных «просвещены ли крещением» обвиняемые?[7] Этот нюанс, постоянно ускользающий из внимания многих авторов, весьма важен для понимания проблемы.
В Якутии в XVIII–XIX вв. как и везде по Сибири наказание новокрещенных аборигенов, уличенных в шаманской практике, т.е. «отпаде от православия», ограничивалось, как правило, церковным покаянием и епитимьей «с конфискацией имущества» - шаманских атрибутов. Такие меры оценивались русскими как легкие, и порой мягкостью своей вызывали недовольство у низовых структур духовенства: «… хоть по указу Ея Императорского Величества повелено виновных в таком суеверии наказывать снисходительно … увещеванием и церковными трудами, поклонами и покаянием, … точию на такое снисходительное к ним увещевание и церковные труды они, новокрещенные, не взирают, но вменяют себе во отвагу и посмеяние … и в прежнем своем суеверии и злочестии находятся»[8]. С другой стороны, для шамана бубен и костюм были предметами сакральными и неотъемлемыми, а публичное покаянье могло быть сочтено унизительным. Отсюда, вероятно, и предания о жестокостях якутских миссионеров. Например, зафиксирована легенда как приходской священник, узнав, что местный шаман (новокрещенный якут) наводит порчу на людей, заставил того класть поклоны в церкви. Рассерженный шаман, обратившись в гром, разбил огромную одинокую ель, растущую у начала доро-ги, что привело к гибели священника — в дереве пряталась «кут»-душа батюшки[9]. Реакция на нестерпимое оскорбление оказалась адекватно смертельной.
При всей отмеченной «жестокости» действий миссионеров, следует все же иметь в виду, что целенаправленных и массовых акций против шаманов в Якутии никогда не проводилось. Интересно, что список шаманов, выявленных уже в 1920–30 гг. по собственным заявлениям, справкам наслежных и сельских советов, протоколам наслежных собраний и другим архивным документам занимает 18 страниц машинописного текста и насчитывает более 300 фамилий, причем в основном, христианского происхождения, что свидетельствует как минимум о крещеных родителях[10]. В том числе встречаются такие фамилии шаманов как «Дьячковские», «Протодьяконовы», «Поповы» и «Протопоповы». Учитывая малочисленность якутского населения (235 тыс. по переписи 1926 г.)[11], и почти 200-летние действия православной церкви по насаждению христианства такое обилие шаманов вызывает сомнение в компетентности дореволюционных духовных властей Якутии.
Отмеченная «живучесть» шаманства, помимо консервативности традиционного общества и тесной связи языческих верований с хозяйственной деятельностью коренного населения, обуславливалась отсутствием регулярной поддержки христианизаторской активности миссионеров со стороны светской администрации Якутии. Якутское духовное правление в 1841 г. жаловалось, что: «…сдешнее гражданское начальство увеселяет себя этим зрелищем (камланием – А.Н.) и, платя им (шаманам –А.Н.) даже деньгами, тем пресекают и отнимают силы к искоренению сего у власти духовной»[12]. Большинство исследователей склонны объяснять позицию якутского светского начальства фискальными и военно-политическими интересами: требование бесперебойного поступления пушнины в государеву казну вынуждало светские власти ограждать инородцев от притеснений, злоупотреблений и всего, что могло бы повредить сбору ясака. В частности и от чрезмерно ретивых миссионеров, способных вызвать своими действиями недовольство или волнения у ясачного населения.
Вероятно в XVII в. и, в меньшей степени в XVIII в., также принималось во внимание и стратегическое положение Якутии как форпоста продвижения русских на Дальний Восток и северо-восток континента, определяющее необходимость поддерживать лояльность населения в этом регионе.
Действия, а точнее бездействие администрации Якутского уезда/области, санкционировались свыше: 11 сентября 1740 г. был издан е.и.в. указ, предписывающий: «… однако ж таких дел, что до новокрещенных иноверцев о вере и неисполнении христианского закона касаться будет, далее 3 дней отнюдь не продолжать, … но всякое снисхождение, сколько возможно им показывать»[13]. Видимо данный документ, надолго определивший отношение государственных органов к согрешившим новокрещенным «ясачным инородцам», исходил из тех же фискально-политических соображений, что и местные сибирские власти, ибо в приверженности идеям гуманизма правительство Анны Иоановны тяжело заподозрить.
Отношение самого духовенства Якутии к шаманам тоже оказывалось порой более чем терпимым. В конце XIX в. известный миссионер А. Аргентов признавал: «Одним своим визитом много пользы дает шаман больному. Надо согласиться, что смышленые шаманы полезны там, где до лучшего не доросли»[14]. Был случай, когда священник, заболев, обратился за помощью к шаману, другой же в масленицу прошелся по г. Олекминску «с пением богородича», возложив на себя шаманский бубен в сопровождении двух шаманов в полном облачении, которые «представляли свое действо»[15]. Предполагаем, что снисходительность приходского духовенства к своей лишь официально числящейся христианами пастве была тесно связана как с опасениями за свою жизнь (особенно на начальных этапах христианизации), так и с материальной заинтересованностью батюшек в добрососедских отношениях. Можно смело провести аналогию с о случаем, отмеченным в Северо-Западной Сибири, когда крещенные манси рассказывали путешественнику, что их священнику: «совсем дела нет до …наших шайтанов, … вздумал он по первоначалу ловить нас, как мы начнем бить в барабаны, да видит, что наделять стали мало и отступился»[16]. На более же поздних этапах миссионерства (кон. XIX в. — нач. XX в.) во взглядах на шаманство у духовенства все большую роль стали играть естественно-научные идеи, прослеживаемые у А. Аргентова, И. Вениаминова и др. выдающихся просветителей народов северо-востока России, Дальнего Востока и Русской Америки, смотревших на шаманов скорее с точки зрения ученых-этнографов.
С другой стороны, и шаманы в Якутии не стремились провоцировать конфликты. В архивных источниках отсутствуют упоминания об их активном сопротивлении крещению. Наоборот, многие шаманы добровольно крестились, а один даже занял место трапезника при церкви[17]. Наконец, интересный момент обнаруживается в предании об одном из великих шаманов, победившем духов оспы (типичный для якутского фольклора сюжет). Когда духи оспы в виде 7 сестер — стерхов проникли в улус великого шамана, тот «…быстро вскочил на ноги и, перекрестившись перед иконами, превратился в дым и улетел в небо»[18]. Комментарии излишни.
Отсутствие жесткого противопоставления традиционных верований православию со стороны шаманов обуславливалось как сравнительно мягкими методами христианизации, так и очевидными параллелями между якутскими традиционными верованиями и христианством (Верховное божество, Божество плодородия и.д.). В этих условиях особенности языческого сознания - неконфликтность и восприимчивость - определили быструю «ассимиляцию» Троицы, Богоматери и христианских святых мифологией саха, что привело к не раз отмечаемому исследователями синкретизму, двоеверию.
Таким образом, термин «борьба» не передает всю сложность взаимоотношений церкви и шаманов в Якутии. Непосредственных репрессий, насилия, преследования и уничтожения шаманов не происходило на протяжении всего исследуемого периода как из-за установки центральных и местных светских властей, так и из-за неоднозначной позиции самого духовенства. В свою очередь, шаманы особо не сопротивлялись крещению и, считаясь православными, продолжали свою шаманскую практику, на протяжении почти двух веков мирно сосуществуя в Якутии с православным духовенством, до тех пор, пока за искоренение «суеверий» не взялась Советская власть.
ПРИМЕЧАНИЯ:
Якутия в XVII веке (Очерки). Якутск, 1953. С. 178–179 Цит. по: Токарев С .А. Шаманство у якутов в XVII в. // СЭ. 1938. № 2. С.102 Там же, С. 103 ДАИ Т. 8. С. 244 Памятники Сибирской Истории. Т. 1 С. 240–242. НА РС(Я), ф. 225, оп. 2. д. 946, л. 1 НА РС(Я), ф. 225, оп. 2. д. 135. л.4–5 ТФ ГАТО, ф. 156, 1758, д. 98, л. 2об. Исторические предания и рассказы якутов. Ч. 2. М.-Л., 1960. С.261–264. Васильева Н. Д. Якутское шаманство 1920–1930-е гг. Якутск, 2000. С. 124–141 Игнатьева В. Б. Национальный состав населения Якутии. Якутск, 1994. С. 33 НА РС(Я), ф. 225, оп. 2, д. 153, л. 6об.–7 ПСЗ. Т. 11.СПб., 1830 С. 250 Чикачев А. Г. Шаманское лечение русских старожилов // Толерантность. Якутск, 1994. С. 99–100 Овчинников М. На памяти моей // Живая старина. 1912. № 11. С. 855–879 Носилов К.Д. У вогулов. СПб. 1906. НА РС(Я), ф.185, оп. 1, д. 20, л. 1 Исторические предания и рассказы якутов… С. 296
О шаманской практике якутских шаманов
У якутов каждое приглашение шамана обставлялось целым рядом правил и запретов. Так, в случае заболевания кого-нибудь из числа членов семьи за ним посылали специального гонца. Шамана встречали как почетного гостя у коновязи, принимали поводья, помогали сойти с коня и т. д. Еще до приезда шамана начиналась подготовка к предстоящему камланию. Хозяева приготовляли' для угощения духов различные кусочки пищи, в зависимости от "прихотей" сверхъестественных помощников данного шамана, о чем предупреждал он сам. Опытный человек тщательно просушивал бубен. Его обычно называли кутуруксут - кормчий. В его задачи входила помощь шаману во время камлания. У якутов перед камланием хозяйка подметала юрту, что делалось якобы для того, чтобы злые духи не могли спрятаться в мусоре. Шаманские мистерии обычно устраивались вечером, после захода солнца. На камлании у якутов могли присутствовать все желающие. Зрители должны были прийти заранее, так как с началом мистерии дверь юрты запиралась и никого не выпускали и не впускали. Иногда шаман в начале камлания проводил обряд дьалбыйыы. Он водил над больным дьалбыыром - хворостиной, к концу которой были привязаны три, семь или девять пучков конских волос. Три пучка имел право прикреплять слабый шаман, семь - средний, девять - сильный. При размахивании дьалбыыром шаманы произносили заклинания. По верованиям якутов, в это время они или узнавали причину болезни, или избавляли больного от преследования мелкого духа, причинившего ее.
Перед камланием огонь в камельке убавляли так, чтобы он горел еле-еле. У камелька на полу стелили подстилку - конскую или кобылью шкуру Шаман садился на нее и просил подать свою ритуальную одежду. Облачался он в нее с помощью кого-нибудь из присутствующих. У северных якутов шаман при этом притворно сопротивлялся. В отличие от южных коллег перед камланием он выходил из юрты, чтобы вселить в себя главного духа.
Шаман в обрядовой одежде брал бубен, садился, три раза громко зевали три раза сильно бил в бубен. Затем, ритмично покачивая головой, с пением обращался к обитателям верхнего и нижнего миров и местным духам юёр, "присутствующим" в юрте, и заклинал их уйти к себе. Вот образец заклинания:
Восьминогое племя злых духов, Близких своих родственников притяните-ка к себе. Восьминогое племя злых духов, пусть завершится Заклинание, посвященное вам. Пусть будет полной песня, посвященная вам. Смотрите, не осерчайте на нас. Тридцать девять племен злых духов Верхнего мира, просыпающихся со вздрагиванием, Пусть будет полной песня, посвященная вам. Пусть будет полным заклинание, посвященное вам!
Закончив очищение юрты от незваных "гостей", шаман обращался к духам-покровителям семьи (духу-хозяину огня, дома, территории и т. п.). Он сообщал им, что пришла пора расстаться с родной стороной и отправиться к злым существам, и умолял их охранять его. Следующим моментом, камлания было призывание духов-помощников. В нем шаманы красочно описывали могущество своих духов:
Если я упаду лицом вниз, Обещавшие поддержать меня. Если я упаду навзничь, Обещавшие подпереть меня. Меня, заику, Одарившие языком. Мне, кривому, давшие глаза. Меня, глухого, одарившие слухом. Меня, не имевшего предков-шаманов, Сделавшие шаманом.
Раскройте предо мной Все удобные проходы, Даруйте мне силу спеть Проникновенную песню. Бдительно прислушивайтесь спереди! Умоляю, устраняйте препоны с дороги, Сгладьте неровности пути! А людям средней земли, Умоляю, не причиняйте несчастий. Скоту светлых божеств моих Не создавайте преград (ошибок).
У северных якутов шаман изображал, что духи-помощники, "придя" на зов шамана, "спрашивают", иногда возмущенно, по какому поводу их потревожили. На что отвечал не их владелец, а присутствующие на камлании хором произносили речитативом:
Ради мужа-человека! Говоря - настал день, когда восьминогая злая сила Собирается оседлать (нас) - точно коня, По этому поводу может, Рассчитывая получить (от тебя) силу-поддержку! Наступает день, Когда в жарком доме входная дверь Образуется с западной стороны, Чтобы (ты), изменив это, Спас и оградил нас, молим! Приходит пора, когда В обширном доме входная дверь Образуется с тыльной стороны, Вот почему молим и просим!
В ответ на это некоторые духи "пели" устами шамана, что только они могут защитить. Приведенные примеры взяты из описаний камланий шаманов к духам нижнего мира. Аналогично умоляли сверхъестественных существ и при жертвоприношении абаасы верхнего мира. Таким образом, момент приглашения шаманских помощников был обязателен при каждом камлании. Заклинание, читаемое при "появлении" духов, как и другие виды обрядовой поэзии могло быть длинным и красочным или коротким. Это зависело в основном от таланта шамана.
После обряда приглашения помощников шаман делал вид, что не может оторваться от подстилки. Тогда один из присутствующих его помощник (кутуруксут) - трижды высекал над ним огонь огнивом, т. е. совершал традиционное магическое "очищение" огнем. После этого шаман вставал. На севере Якутии для того, чтобы шаман поднялся с подстилки, один из помощников три раза ломал лучинки под его коленными суставами. Затем шаман, "держа бубен, подходит к горящему очагу и произносит заклинание своему бубну, именуя его ездовым животным:
О, верный мой верховой олень! Насытившись пищей из священного очага, Шествуй быстрою, походною хлынью, Да не умайся. Обычная твоя рысь, Тонко очерченные копыта твои Пусть, да не изменят!"
У якутов центральных районов Якутии этот обряд не совершался. Встав на ноги, шаман очищал место, где сидел. По верованиям якутов, в результате его действия во время приглашения помощников вместе с ними "приходят" и враждебные существа. Под их тяжестью участок пола под подстилкой шамана (из шкуры зверей, коня, быка) джелерюйэн хаалар (проваливается), и шаман погружается в землю (пол в якутских юртах обычно был земляной) в зависимости от его "силы": по верхнюю часть таза (слабый), по подмышки (средний) или по шею (сильный). Шаман произносил заклинание и "вколачивал" всю "нечисть", собравшуюся на его сиденье, в нижний мир. Затем он просил отверстие закрыться и зарасти зеленой травой, т. е. очиститься от воздействия злых духов. Этот обряд сопровождался грохотом бубна, а сам исполнитель трижды поворачивался против солнца. Каждый раз, оказываясь спиной к огню, он подражал ржанию лошади и лягал ногой назад. Таким действием шаман будто бы опрокидывал вниз разных земляных червей и гадов, в образе которых выступали злые духи.
У северных якутов шаман обращался к духу-хозяину своего сиденья с просьбой, в которой умолял защитить его и не скрывать в себе злых духов. После произнесения заклинания он трижды лягал по подстилке - два раза бил мимо, а на третий переворачивал ее пинком.
Далее в камланиях в южных районах Якутии после очищения места, где сидел шаман, он ловил злого духа или злых духов, причинивших болезнь (бохсуруйуу). Этот же обряд существовал и у северных якутов. В некоторых случаях перед бохсуруйуу проводилось описанное выше магическое выяснение причины болезни (джал-быйыы). Н. А. Виташевский зафиксировал случай, когда эти два обряда были объединены.
Для того чтобы поймать злого духа, шаманы громко произносили заклинание, в котором просили его показаться:
Ну, приподнимись, покажись До самой тонкой талии! Оттого, что я с растрепанными волосами Жеребец-шаман Совершаю обряд, воспеваю, Не вздумай оторвать и внести От священной земли Кусок величиной С добрый остров. Ну же, ослабь горячие приступы боли, Отврати свои торчащие клыки. Образное выражение, в котором душа человека приравнивается к куску священной земли. После заклинания исполнитель обряда стремительно кидался на больного, делая вид, что ловит спрятавшегося в нем или около злого духа юёр.
У северных якутов после очищения сиденья шаман просил накормить его, перед "отправлением" в путь. Ему подавали трубку и чашку с кровью оленя. Затем шаман "оживлял" своих "вещественных спутников-рыб, быка и лоскут медвежьей шкуры". Для этого он обращался к этим предметам с просьбой стать существами, способными действовать, и окроплял их кровью. Они "превращались" в шаманских духов-помощников в образе рыбы, быка и медведя. Их шаман опускал в нижний мир: трижды издавал крики гагары и падал лицом на пол, на черную материю, обратив свою голову на север. "Достигнув" одного олоха (Олох - место на "пути" шаманов в верхний или нижний мир, куда они могут добраться без перерыва на отдых. Слабый шаман мог подняться или спуститься на расстояние трех олохов, сильный - девяти. На олохах жили духи. Шаман отдыхал на каждом олохе, испрашивал у местных духов разрешение на продолжение путешествия и т. п.), он оставлял их и "поднимался" в средний мир. Затем проводился обряд поимки злого духа, причинившего болезнь-бохсуруйуу. В ходе его исполнения шаман изображал в лицах беседу со злым духом. От имени последнего шаман рассказывал о нем, угрожал, что ни за что не уйдет:
Ой, люди, Я ведь не хотела попасться Ну, ты, парень-шаман, Знаешь ли ты меня, Как бы тебя не погубить себя! Уходи прочь, не препятствуй! Смотри: как бы я, славный человек, ни поела, Ведь я происхожу от родовитого человека. Ведь я - дитя почетного человека. Посмотри на мою прекрасную внешность, На мою красоту. Смотри: я являюсь той, которую называют дочерью Илбис-господина. Сижу я с желанием остаться. Как бы тебе не отступиться. Уходи прочь, человек!
Как только шаман кончал петь от имени злого духа, помощник шамана заклинал духа смилостивиться:
Фу-у скверно! Расскажи по-человечески, Заговори по-якутски, Воспой по-людски, Госпожа-матушка! Дай знать о том, что ты уходишь, Что тебе стоит сказать заветное слово!
Приведенные заклинания произносились при поимке духа верхнего мира. Диалог с обитателем нижнего мира, наславшим болезнь, был по содержанию таким же:
Он, ой-ой ведь больно, ой ты! Ой, дряблое мое тело, Ой, больное мое тело, Ведь я сидела, не желая попасться. Парень, почему ты меня отстранил, Парень-шаман, Как бы тебе не погубить себя!
В ответ помощник шамана произносил:
Фу-у, скверно, Расскажи по-человечески, Заговори по-якутски! Разве ты так скажешь?!
Дух, причинивший болезнь, сначала бранился и не хотел уходить, но потом соглашался возвратиться к себе при условии принесения ему особой жертвы. Об этом он сообщал устами шамана:
Через день, На второй вечер, На северный поперечный Светлый мыс этого широкого поля, В момент, когда будет садиться солнце, я приду. К тому времени приготовьте Четырехлетнего Светло-пегого коня. С помощью трех молодых людей Еще живые сердце и печень его, Голыми пиками пронзив, положите!
После долгого спора и торга соглашались уйти и духи нижнего мира, но они просили в жертву рогатый скот.
Иногда кутуруксут, по предварительной подсказке шамана, отказывался платить скотиной, и тогда злого духа прогоняли или отводили к месту жительства с незначительным подарком. В тех случаях, когда считали необходимым дать требуемое, соглашались и договаривались с духом о времени отдачи обещанного. Если то,что просил дух, было подготовлено заранее, то здесь же его, по одним данным, вселяли в жертвуемую скотину, и он отправлялся верхом на ней к себе; по другим данным, духа отправляли вперед, а затем шаман отводил к месту жительства духов душу отданной скотины. В некоторых случаях принесение жертвы откладывалось на другие дни, тогда шаман с заклинаниями отправлял духа к месту жительства (юётэр).
Перед путешествием в верхний мир шаман прощался с родной стороной. Затем он изображал, как "едет" к месту жительства духа, который наслал болезнь: подпрыгивал на месте и бил в бубен. Дорога в верхний мир, по представлениям якутов, измерялась олохами. На каждом из них шаман останавливался, обращался к его хозяевам, "живущим" там, с просьбой пропустить дальше и приносил иногда им в жертву пучок конских волос, который бросал на угли.
По прибытии на конечный пункт камлания шаман просил у похитителя вернуть кут больного. Если духи удовлетворялись полученным подарком, то отпускали ее добровольно. В некоторых случаях они не отдавали душу, тогда шаман отнимал ее силой или обманом. Полученную или похищенную у духов кут шаман временно вкладывал в свое ухо и возвращался домой. Эта часть обряда была повторением пути вверх, только в обратном порядке.
Камлание шамана в нижний мир имело много общего с приведенным описанием жертвоприношения абаасы - небожителям. Этот обряд наиболее полно записан у северных якутов. Там шаман попадал в подземный мир путем "ныряния" в океан смерти. Расстояние от земли до участка нижнего мира, где жили духи, заставившие человека болеть, также измерялось олохами. Шаман, издавая крик гагары, опускался на один олох, затем отдыхал. На этих остановках участниками камлания в лицах изображалась беседа с пойманным духом. По содержанию эти диалоги полностью совпадали с описанной беседой шамана с духом верхнего мира. Разница только в том, что шаман и дух "разговаривали" не в среднем мире, а по пути к месту обитания злого духа. Любопытно отметить, что шаман "опускался" в океан смерти в образе гагары, начиная с четвертого олоха, он заставлял бить в бубен, когда находился в пути, т. е. "ехал" на нем верхом. "Добравшись" до жилища виновника болезни, шаман "отыскивал" и "захватывал" кут своего пациента, после чего "отправлялся" обратно в средний мир. Назад он "возвращался" верхом; стоя лицом к югу или юго-востоку, изображал быструю езду и пел:
т. е. кут больного представлялась в виде птицы. Все, что шаман пел на обратном пути, повторяли хором все присутствующие. Шаманы центральных районов Якутии совершали камлание к духам нижнего мира в таком же порядке. По возвращении на среднюю землю шаман "вытряхивал" из своего уха кут, с соответствующим заклинанием, и шел к больному, чтобы "внедрить" ее в него.
При камлании шаман демонстрировал свое могущество. Иногда это были простые фокусы. Но наряду с ними якутские шаманы показывали чудеса, которые могут быть объяснены как результат гипнотического внушения. Например, есть сообщения о том, что шаманы раскрывали колотушкой от бубна потолок юрты, в результате чего начинал падать снег. Или рассказ о том, что шаман отрезал свою голову и клал ее рядом с собой.
По представлениям якутов, в некоторых случаях шаманы вселяли в себя духа Кээлээни, вызывая несколько видов этих существ. Например, Кээлээни - мужского пола и Кээлээни - женского пола. Их обычно изображали как хромых заик. Шаман от имени Кээлээни задавал различные, порой скабрезные вопросы, на которые присутствующие должны отвечать отрицательно. В сущности, Кээлээни использовался как персонаж для развлечения присутствующих. Но, по материалам В. М. Ионова, Кээлээни оказывали содействие шаману. Их призывали после обряда очищения места, где сидел шаман, а не в конце камлания. Шаманы обращались к ним со следующим алгысом:
В связи с этим В. М. Ионов отметил, что Куэлээни посылались якобы для того, чтобы привести духов, ушедших в другую сторону, т. е. следили за порядком в рядах помощников шамана. В конце обряда после показа чудес шаманы предсказывали присутствующим будущее. Заключительным актом камлания были проводы шаманских духов. Их отправляли так же, как и других духов, выдувая в окно, предварительно угостив через огонь кусочками пищи, пучками конских волос, брызгая водкой.
Приведенное описание сеанса шаманской мистерии при изгнании болезни лишь общая реконструкция обрядов, показывающая, что у якутов все они исполнялись по единому канону.
Камлание якутского шамана не было только исступленной пляской, приводящей его к экстатическому состоянию. Оно, в сущности, представляло собой многоактное, драматическое, порой комедийное, действие, не лишенное театральности, проводилось в определенной последовательности и содержало многочисленные "страшные" по содержанию заклинания, которые нередко излагались красочно. Порой это были высокохудожественные поэтические произведения.
Анализ данных об основных элементах камлания шаманов тюрок Сибири в XIX - начале XX в. свидетельствует, что они одинаково совершали начальную часть обряда. Помощники шамана готовили заранее все необходимое для камлания - жертвы духам, бубен и подстилку для сидения. Шаманы просили помощи и благословения у местных духов-хозяев: духа-огня, духа-хозяина местности, духов-покровителей семьи. Затем выясняли причину болезни. Сложность ритуала лечения зависела от силы духа, вселившегося в тело больного или похитившего его кут. При небольшом недомогании, причиненном мелким злым духом, шаманы ограничивались чтением заклинаний и незначительными подарками и угощениями. При тяжелых заболеваниях проводилось полное камлание, длившееся всю ночь напролет, представлявшее собой сложную многоактную мистерию, в которой шаман при помощи духов-покровителей ловил злого духа, совершал путешествия в миры, где обитали сверхъестественные существа, платил за возврат здоровья и благополучия. При совершении жертвоприношения тюрки Сибири скотину убивали, "не выпуская" из нее душу, так как ее надо было поймать и отвести в страну, откуда якобы прибыл дух, причинивший несчастье. Мистерии шаманов завершались "роспуском" духов-помощников и гаданием о результате обряда. Необходимо отметить, что в красочных заклинаниях, являвшихся порой прекрасными поэтическими произведениями, шаманы подчеркивали могущество своих духов-покровителей, описывали сложность "препятствий" на пути к духам и свою титаническую борьбу во имя спасения и защиты людей. Сами шаманы были людьми, верящими в существование различных божеств и духов. Во время камлания они как бы действительно общались с невидимыми существами и посещали места их "обитания". Совершая обряд, шаманы часто впадали в транс или экстатическое состояние, теряли сознание. Для них камлание нередко было управляемым нервно-психическим припадком. Общение с духами во время обрядов "являлось для самого шамана определенной психоневротической разрядкой, позволявшей ему облегчать свой недуг".
В XVII в. шаманы составляли одну из самых заметных социальных прослоек якутского общества. Шаманы, по подсчетам С. А. Токарева, составляли 3% от общего числа плательщиков ясака, т. е. взрослых мужчин. Количество шаманок у якутов, по данным В. Л. Приклонского., даже превышало число шаманов. Немногочисленные данные свидетельствуют, что якутские шаманы еще в XVII в. принимали активное участие в общественной жизни. Например, они находились среди инициаторов и вожаков восстания якутов 1642 г.
Начиная с конца XVII в. шаманы подвергались преследованию со стороны царских властей. Так, с 1696 г. якутам было запрещено совершать камлания в самом городе Якутске и в его окрестностях, а русским присутствовать на них. Запрет шаманства, видимо, имел связь с началом массового обращения якутов в христианство. Несмотря на ограничения и преследования, шаманство не только сохраняло, но и укрепляло свои позиции. В объяснениях якутов Якутской области "О законах и обычаях их", написанных для "Устава об инородцах 1822 г.", отмечалось, что "шаманство, хотя и тайно, но употребляется у многой части якутов".
О силе влияния якутских шаманов свидетельствует и то, что в их способность общаться со сверхъестественными силами верили не только якуты, но даже и русские. Причем к шаманам обращались не только рядовые служилые люди, а и чиновники царской администрации. В 1679 г. за помощью к шаману обратился воевода Андрей Барнашлев, узнавший о скором своем смещении . В. Л. Серошевский лично проверил сообщение о регулярности обращения к шаману колымского помощника исправника и установил, что он местный уроженец, страдает какими-то нервными припадками, ездит в Нижне-Колымск "постоянно через известные промежутки времени и лечится у тамошних шаманов. Болезнь не исчезает, но после каждой поездки слабеет" . Известны случаи обращения к шаманам священников, которые приглашали их при болезнях. Общераспространенным являлся также обычай приносить при поездках жертву духам мест. Его придерживались русские служилые люди и купцы Очень интересен факт существования уже в XVIII в. собственных шаманов среди русских старожилов.
Об общем количестве шаманов, действовавших в Якутии в XVII-XIX вв., точных данных нет. Мы располагаем лишь информацией Н. П. Припузова: "... Во всем Западно-Кангаласском улусе, на пространстве 400 квадратных верст и при 20 тысячах жителей, шаманов и шаманок не более 10 и только одному 35 лет, а все остальные - старики". Можно предположить, что в Якутии одновременно жили 100-120 шаманов и шаманок. Однако вряд ли Н. П. Припузов смог учесть всех шаманов и шаманок Западно-Кангаласского улуса. Несомненно, что в дальних от Якутска улусах, где практически отсутствовали квалифицированные медицинские работники, заболевших активно пользовали свои лекари, в большинстве являвшиеся шаманами. Число шаманов было значительно больше, чем это числилось в официальных бумагах.
В прошлом каждый шаман обслуживал членов своего рода, а также всех соседей. Ареал деятельности шамана находился в прямой зависимости от его успехов. За "знаменитыми" шаманами приезжали из очень далеких населенных пунктов. Главной их функцией было "лечение" людей и скота путем совершения ритуальных действий, направленных на "изгнание" или "умиротворение" духов, причинивших болезнь. Шаманы также совершали обряды, ранее входившие в промысловый культ, культы божеств-покровителей рода и племени и др. Осуществляли они их в виде обычного шаманского камлания с "вселением" духов и т. п., но в проведении этих традиционных религиозных действий сохранялись многие архаичные элементы, присущие указанным культам. Так, очень древние корни имел обряд "разрезание веревки", в прошлом входивший в обязанности "белых" шаманов. Он исполнялся верующими в тех случаях, когда часто умирали дети. Сущность его заключалась в том, что на полу юрты очерчивался ожигом (палкой, которым помешивали огонь в очаге) тройной круг. Женщину, у которой умирали дети, опоясывали в трех местах волосяными шкурками - по талии, бедрам и голеням. Затем ее ставили в середину круга. Исполняющий этот обряд человек опускался на четвереньки и заставлял женщину сесть на него верхом, при этом восклицал - "Халахыйа!" Затем резал каждую опояску в трех местах. Эти обрезки и нож, которым пользовались, прятали в укромном месте в лесу. Шаманы полностью, соблюдали старинный порядок этого чисто магического действия, имитировавшего устранение сверхъестественных препятствий, якобы мешавших женщине рожать здоровых детей. Шаманы лишь в начале обряда призывали своих сверхъестественных помощников. Известно, что шаманы занимали главенствующее положение в обрядах похорон и поминальном цикле.
Шаманы приписывали себе способность "портить" людей и скот, т. е. насылать болезни и убивать. Сведения об этой стороне их деятельности, как установил С. А. Токарев, имеются в архивных материалах XVII в. В одном из документов упоминается шаман Деки, который будто бы превратился в медведя и убил Булгуя. По мнению С. А. Токарева, в основе этого эпизода "лежал реальный факт нападения медведя на человека", приписанный почему-то шаману . Большинство устрашающих рассказов о "порче" людей, скорее всего, основывались на шаманских угрозах и на интерпретации верующими отдельных несчастных случаев как результата воздействия враждебно настроенных людей, наделенных даром "съедать" кут человека.
По сведениям В. М. Ионова, шаманы могли помочь избавиться от нелюбимой жены. Так, шаман Дойомпо камлал по просьбе одного человека и отбросил душу его супруги к одному из корней болезни. Впоследствии она скончалась от чахотки.
В число жертв шамана обычно попадали люди, которые внезапно заболевали или умирали вскоре после посещения шамана. Например, через два дня после камлания над больной глазами Федосьей без видимой причины внезапно скончалась двухлетняя девочка, до тех пор ничем не болевшая. Было решено, что ее "съел" совершавший камлание шаман, оставшийся чем-то недовольным.
У якутов имелось много мифов о могуществе лиц, владеющих даром "съедать" людей. При, этом одним шаманам приписывалось умение наносить вред женщинам, другим - детям. Так, про шамана Хосогоя говорили, что он любит "есть" детей. В одной из легенд о нем рассказывается: "Однажды у него ночевала женщина с грудным ребенком. Хозяева тоже тогда имели младенца. Вечером, ложась спать, приезжая поменяла детей: дочь положила в хозяйскую зыбку, а их ребенка в свою. Ночью гостья сквозь дрему увидела, как Хосогой трижды махал колотушкой бубна в сторону зыбки и подносил ее ко рту, тогда с нее текло в его рот нечто похожее на сметану. После этого женщина вновь переложила детей. Ранним утром все проснулись от истошного рева ребенка хозяев. Он поплакал и внезапно умер. Хосогой пытался исторгнуть из себя то, что проглотил ночью, но ничего не вышло. Тогда он сказал: "Съеденное никогда не возвращается. А мои духи ушли от меня навсегда, так как возмутились тем, что я кормил их своим ребенком" (по сообщению якута Николая Дмитриевича Игнатьева, 1932 г. рождения, с. 1-Жемкон Орджоникидзевского района ЯАССР, 1982 г.). Результативность шаманских проклятий с научной точки зрения объясняется разной физиологической реакцией людей в стрессовых ситуациях. По наблюдениям медиков-патофизиологов, во время стресса "у человека, настроенного активно оптимистически, в организм поступают в достаточном количестве нужные, положительно действующие на обмен веществ и на состояние сердечно-сосудистой системы гормоны. У человека, охваченного в такой ситуации паникой, отчаянием, неуверенностью, все эти процессы идут под знаком минус". Действия шаманов при порче людей являются "антипсихотерапией - использованием психических воздействий с целью расстроить, придавить, обессилить человека". Применение антипсихотерапии приводило к психологической изоляции объекта нападения. Он чувствовал "себя полностью отданным во власть духов, призванных шаманом, чтобы покарать его. Внушение переходило в самовнушение. Чувство страха, обреченности вызывало неблагоприятный обмен веществ, парализовывало волю к жизни, разум, все это вконец расстраивало течение физиологических процессов в организме.
Слишком много букв. Читать тошно - Тоже местный 18.05.2010 (21:21) (10.174.50.113) ответ - местный 18.05.2010 (21:25) (94.245.156.55) http://www.mir1.ru/istori012.html
