Main » 2011»Атырдьах ыйа»13 » Сто папок боли, страданий и несбывшихся надежд. Партия власти может заказать исследование общественных настроений. Но – для внутреннего поль
Сто папок боли, страданий и несбывшихся надежд. Партия власти может заказать исследование общественных настроений. Но – для внутреннего поль
«Единая Россия» самозабвенно дискредитирует себя перед выборами
Премьер Путин поручил экс-губернатору Федорову готовить программу Общероссийского народного фронта, и экс-губернатор одних материалов набрал на сто папок. Опросили, по его словам, миллион человек. В папках, сказал Федоров, «боли, страдания, мечты граждан России». Это не подслушал кто-то, это по телевизору раз двадцать показали.
Не стану обсуждать этот невероятный миллион, но… вы только вдумайтесь! Сто папок боли, страданий и несбывшихся надежд. Партия власти может заказать исследование общественных настроений. Но – для внутреннего пользования. В здравом уме ни одна партия власти не станет разглашать результаты такого исследования за несколько месяцев до выборов. И только «Единая Россия» и ее лидеры считают не просто возможным, но и нужным это делать.
Четыре года назад только ленивый не иронизировал по поводу «Плана Путина». Но по сравнению с ОНФ и миллионом страданий «План Путина» был самой нормальной вещью на свете. Он, по крайней мере, вписывался в логику политической борьбы, которая предполагает, в частности, что во время выборов партия власти отстаивает свои достижения.
В 2007 году «Единая Россия» ровно этим и занималась. Ведь чем был «План Путина»? Стопроцентным предвыборным документом. В нем сообщалось, что первая путинская четырехлетка была временем наведения порядка, затем наступили четыре года концентрации ресурсов, и вот теперь-то начнется развитие страны. Другими словами, страна жила не спонтанно. В основе лежал стратегический план. Ситуация все время находилась под контролем.
Над этим можно было смеяться, можно было критиковать, чем совершенно справедливо занимались и пресса, и оппозиционные политики. Но формально это была абсолютно понятная и правильная заявка партии власти на получение нового мандата: мы знали, что делаем, мы сделали жизнь лучше, вы можете смело довериться нам еще раз.
Что мешало пойти тем же путем и на этот раз? Не получилось развития? Но никто не вспомнит о том, что обещал «План Путина». В 2008 году случился кризис. Под мудрым руководством партии его последствия были преодолены. Кризис не обрушил российскую экономику. Создано столько-то новых рабочих мест. Спасены такие-то предприятия. ВВП растет. Соцобязательства не просто выполнялись от и до, но еще и наращивались. Запустили модернизацию. Энергосбережение. Сколково. Конечно, не все удалось. Но вспомните, какие сложились неблагоприятные условия.
Вот довольно простой набор тезисов, с которыми нормальная партия власти пошла бы на выборы. ОНФ тоже мог бы рассматриваться как элемент здорового предвыборного поведения, если бы партия была переименована и на волне ребрендинга из списков убрали бы бездельников и динозавров и заменили бы сотней новых лиц. Вместо этого партия производит действия, которые в нормальной политической среде считались бы попросту суицидальными, а в России почему-то считаются эффективным предвыборным пиаром.
Руководимый Николаем Федоровым институт перепечатывает материалы ВЦИОМ, из которых следует, что граждане России обеспокоены: ростом цен, обнищанием населения, безработицей, ростом тарифов ЖКХ, распространением преступности, наркомании и алкоголизма, упадком здравоохранения и образования, разрухой на селе, низкими пенсиями, коррупцией, плохой работой органов правопорядка, беззаконием, недоступностью жилья, общей деградацией и недоразвитостью гражданского общества.
Вместе эти детали складываются в портрет страны, остро нуждающейся в смене власти. Однако парадоксальным образом этот портрет помогает нарисовать сама партия власти, де-факто управляющая страной уже десять лет, обладающая конституционным большинством в парламенте и рассчитывающая не просто повторить, но и улучшить свой результат на выборах.
Все это, возможно, имело бы смысл, если бы «Единой России» кто-то препятствовал в принятии любых законов, в назначении любых губернаторов, в осуществлении любых программ и идей. Если бы партия нуждалась в более прочной и многочисленной коалиции, если бы эффективно бороться с социальными проблемами ей мешали недостаток полномочий, мест в парламенте. Но ей не мешает ничего, кроме собственных конечностей. И накануне выборов она должна тиражировать картинки процветающей России.
Дальше – больше. Партия власти не просто признает, что ситуация в стране, мягко говоря, неудовлетворительна – в том смысле, что граждан она никак не удовлетворяет. Пусть партия власти признала проблемы и даже собственные недоработки. Пусть это будет хитрый, близкий к гениальности предвыборный ход. Но разве, признав все это, партия, рассчитывающая на продление мандата, говорит: «Мы знаем, что делать?»
Нет, партия спускается к «народу», чтобы услышать миллион жалоб, получить миллион предложений, разложить их по папкам, интеллектуально обработать, обсудить и сделать из этого предвыборную программу. Другими словами, она стреляет себе сразу в обе ступни. С одной стороны, дает понять, что стратегическое понимание ситуации отсутствует у нее напрочь, и при таком раскладе в ее компетентности должно усомниться просто любое прямоходящее млекопитающее. С другой стороны, подчеркивает, что корень всех проблем лежит в отрыве власти от народа. А кто у нас власть? Да вот же она!
То, что проделывает с собой «Единая Россия» на глазах у изумленной публики, несомненно, навредило бы ей на выборах при одном условии – если бы в стране еще существовала политика. Политика как жанр, как ролевая игра по понятным, универсальным правилам.
ОНФ – это квазиполитика, постполитика, антиполитика, все что угодно, но не политика, то есть не борьба за власть. Для борьбы нужен соперник. Критик. Если раньше «Единая Россия» позволяла себе игнорировать критику, то теперь она стала критиком самой себя – и саму себя будет побеждать на декабрьских выборах.
Пока мы ловили сигналы, политика в России взяла да и скончалась. Не буду утверждать, что я успел заметить, когда точно это произошло. Может быть, кто-то был на похоронах? Много людей пришло?
