Main » 2011»Атырдьах ыйа»22 » Теперь о моем личном участии в этих событиях, так сказать, «взгляд изнутри».
Теперь о моем личном участии в этих событиях, так сказать, «взгляд изнутри».
21:49
Балетный «путч» августа 1991 года.
Почему балетный, я думаю, объяснять не стоит, у всех нас он прочно ассоциируется с классическим русским балетом «Лебединое озеро».
Сергей Юрков. Многочисленные статьи, появившиеся в прессе и интернет-ресурсах в связи с 20-тилетием путча, на мой взгляд, грешат одной общей бедой. Вместо объективной оценки тех событий они либо осуждают, либо восхищаются «заговорщиками». Поэтому, вначале о моей оценке тех событий августа 1991 – го года. Очень часто их рассматривают изолированно от государственного переворота, проведенного Ельциным в октябре 1993-го года, что абсолютно неправильно. Истинные цели и задачи «кукловодов», стоявших за непосредственными организаторами «путча» августа 91-го, становятся ясны, именно в сравнении с октябрем 1993-го года.
Я был непосредственным участником обоих событий. Исходя из своего личного опыта и фактов, которые КАЖДЫЙ может проверить, так как они опубликованы в открытых (общедоступных) источниках информации, я могу ОДНОЗНАЧНО оценить так называемый «путч» ГКЧП, как инсценировку, целью которой был развал СССР. Безусловно, ряд фигур из состава ГКЧП использовались явно «вслепую» и не знали об истинных целях происходящих событий. Кто был постановщиком «спектакля» – вопрос остается пока открытым. Через 50-75 лет, когда будут рассекречены архивы британских спецслужб, мы, очевидно, узнаем много интересного. Но даже сейчас понятно, что одним из тайных дирижеров был сам Горбачев.
Теперь к фактам.
Умонастроения в обществе
Если бы Ельцин с балкона Белого Дома в августе заявил, что собирается развалить союз, признать независимость Украины, Белоруссии, Казахстана, оставив 20-ть миллионов русских за пределами своего государства, его бы порвали, «как британский флаг». Собравшиеся возле Белого Дома не хотели возвращения монополии КПСС на власть, однако, не хотели и развала союзного государства. За несколько месяцев до августа 1991 года прошел референдум о сохранении СССР, где подавляющее число граждан союза (свыше 70%), высказалось за его сохранение. Причем отнюдь не все сторонники сохранения единого государства на референдуме проголосовали «ЗА». Из-за крайнего неприятия личности и действий Горбачева многие голосовали «ПРОТИВ», оценивая референдум как возможность высказать свою оценку итогам его правления. В частности, так поступил я, да и многие мои знакомые… Таким образом, несмотря на непрерывные провокации Горбачева (Сумгаит, Тбилиси, Вильнюсовская телебашня и т.д.), что может быть темой отдельной статьи, союз отнюдь не трещал по швам, как это хотят сейчас представить, так как народ требовал его сохранения. Необходимо было каким-то образом обойти, проигнорировать результаты референдума. Самый простой и удобный способ -дискредитировать и парализовать союзные органы власти и управления. С тем, чтобы развал страны произошел фактически, но без формальных политических решений, которые можно оформить позже, как бы «задним числом». Все эти цели балетный «путч» выполнил более чем успешно…
Задачи и реальные действия «путчистов»
1. Необходимо физически уничтожить и (или) по возможности изолировать руководство противника.
Август 1991 года.
Ночью Альфа выдвинулась к даче Ельцина в Архангельском, но не блокировала президента и не получила указания предпринять по отношению к нему какие-либо действия. Ельцин и Хазбулатов в ночь «путча» спокойно спят на дачах, а с утра прибывают в Белый Дом, и никто даже не предпринимает попыток их арестовать. Утверждения Горбачева о том, что он был изолирован в Форосе, также не подтверждаются НИЧЕМ, кроме его личных утверждений, которым, естественно, поддакивает его ближайший круг. Независимые источники и официальные документы прямо их опровергают. Нет ни одного документа или показания работников охраны КГБ о том, что у Горбачева отключили связь и не выпускали за пределы дачи. Октябрь 1993-го.
Руцкой и Хазбулатов вместе с депутатами блокируются в Белом Доме, где отключают связь, электричество, водоснабжение и даже канализацию. Депутатов, оказавшихся вне здания, не пропускают назад. Все переговорщики и иные лица проходят в Белый Дом только по пропускам путчистов, поддержавших Ельцина.
2. Надо предотвратить массовые акции протеста, для чего использовать спецподразделения МВД и спецслужб. Август 1991 года.
С утра 19-го августа возле Белого Дома начинают собираться противники ГКЧП. В течение ночи с 19 на 20 августа на Садовом кольце, Калининском проспекте и других местах столицы возводятся баррикады, в центре Москвы наступил транспортный коллапс – движение встало… С утра 20 августа к Белому дому беспрепятственно подвозят бетонные блоки и сооружают театральные подмостки - капитальные баррикады. В столице организуются митинги против ГКЧП, основной непрерывно функционирует возле Белого Дома. Подразделения МВД, находящиеся под полным контролем ГКЧП, почему-то не предпринимают никаких действий для прекращения беспорядков. Вся активность сотрудников МВД в эти дни свелась к пресечению отдельных попыток мародерства и вандализма. Кто дал им приказ игнорировать беспорядки и блокаду транспортных артерий? Спустя каких-то два года – в октябре 93-го, те же сотрудники МВД действовали не в пример более жестоко.
Октябрь 1993-го.
Здание Белого Дома блокируется подразделениями МВД. По периметру в несколько рядов растягивают запрещенную международными конвенциями «спираль Бруно». Свободный доступ в центр сопротивления прекращен практически сразу. Штурм здания не состоялся сразу только в связи с наличием у Верховного Совета собственной охраны, подчиняющейся непосредственно руководству парламента. По всей Москве проходят митинги москвичей в поддержку парламента, некоторые с числом участников в несколько сот тысяч (!!!) человек. Предпринимаются попытки сооружения баррикад. Однако, все они жесточайшим образом, с применением дубинок, водометов и даже огнем боевыми патронами на поражение, разгоняются. До расстрела парламента только при разгоне демонстрантов, по оценкам аналитиков, погибло более 15 москвичей.
3. Армейские части, используемые для штурма центров сопротивления, соответствующим образом инструктируются и вооружаются. Ставится боевая задача на их захват любыми методами.
Август 1991 года.
Введенные в Москву армейские части не только не были соответствующим образом обработаны, но не имели КОМПЛЕКТА БОЕПРИПАСОВ. Солдаты внутренних войск не имели даже патронов. Поэтому ребята, погибшие на баррикаде, пострадали не от боевых патронов, а были раздавлены, когда БТР, накрытый брезентом, пытался вырваться из-под него.
Октябрь 1993-го.
Армейские части, введенные в столицу, не только расстреливают безоружных демонстрантов, но не останавливаются даже перед штурмом всенародно избранного парламента с применением тяжелой техники – танков!!!
Как, очевидно, вытекает даже из небольшого числа вышеизложенных фактов, в августе 1991 года, в отличие от октября 1993 года, имела место ИМИТАЦИЯ путча. Я могу продолжить излагать доказательства, которые общеизвестны, но почему-то целенаправленно игнорируются разного рода «аналитиками». Объяснить это, на мой взгляд, можно только с одной позиции: силы, организовавшие эту колоссальную и трагическую мистификацию народа, при власти…
Теперь о моем личном участии в этих событиях, так сказать, «взгляд изнутри».
В то время я возглавлял независимый профсоюз «Возрождение». В его состав входили такие организации как Якутская ГРЭС, типография и многие другие. В то время социальным страхованием, как и пенсионным, занимались профсоюзы. Не было громоздкой системы госфондов, с их аппаратом, которые проедают деньги пенсионеров и трудящихся. Руководство профсоюзов существовало за счет профвзносов, но обязано было обеспечивать как учет этих денег, так и соответствующие выплаты.
Мы тогда, впервые в Союзе, начали применять персонифицированную систему учета этих средств, т.е. средства зачислялись на индивидуальные (лицевые) счета работников. По профсоюзной линии я участвовал в первом съезде Независимого профсоюза горняков Кузбасса, помогал им с уставом. Затем они меня пригласили помочь им внедрить эту систему по своим профорганизациям.
Был в Кузбассе, Воркуте, август 91-го встретил в подмосковном угольном бассейне. С вечера встретился с руководством профорганизации, пообщался с некоторыми работниками администрации. Отношение со стороны руководства шахты было настороженным, но в общем доброжелательным. Провели по забоям, пообщался с шахтерами на рабочем месте, с утра договорились собрать общее собрание в актовом зале.
В 7-мь утра еще заспанный с представителем профсоюза, я тупо смотрел на облупившиеся белые двери актового зала. Зал был закрыт, да еще и опечатан!!! На дверях висела узкая бумажка с печатью и неразборчивой подписью. Я тогда был молодой и горячий, в кожаном пиджаке – ну форменный революционер, поэтому с хода сорвал бумажку, а робкого профсоюзника отправил на вахту изымать ключи. Через полчаса, когда мы с профсоюзниками уже собрались в зале, а собрание было намечено на 8-мь, появился главный инженер, с которым мы накануне по-дружески общались, и хмуро заявил, что собрание решением директора отменяется.
Я, было, начал бузить, что мы собрание проведем и без его согласия, но он отозвал председателя профсоюза в сторонку и что-то начал ему горячо объяснять. Из путаных объяснений председателя стало понятно, что происходит нечто серьезное. Руководство относится к нам неплохо, но сейчас ничего поделать не могут. Мало того, что решением сверху запретили все собрания, так еще надо по возможности задерживать и доставлять «куда надо» зачинщиков, т.е. в данном случае меня. Он несколько раз повторил слово «переворот» и «чрезвычайное положение».
Стало понятно, что на шахте делать нечего, так как основные события разворачиваются в Москве, да и в кутузку особо не хотелось. Спасибо инженеру, нам выделили старый УАЗик и мужики подбросили меня до электрички на Москву. Как я добирался до Белого Дома, не помню, очевидно, захлестнули эмоции. Единственное, что застряло в памяти это контраст: солнечное утро, расслабленно-довольные люди в электричке и ЭТО. Большинство явно еще ничего не знало, так как никаких шушуканий и испуганных взглядов, как в 93-м не было. Едут счастливые люди и не знают еще, что их мир рухнул, крутилось в голове.
Очевидно, около часа дня, я как был, с дипломатом с бумагами по профсоюзу и сменой белья, так и добрался к Дому Советов. Тогда еще широкую гранитную лестницу, выходящую к набережной Москвы-реки, не закрыли уродливым чугунным забором, и народ свободно расположился кучками на его ступенях. Кто-то поднимался и проходил в здание, остальные шумно обсуждали происходящее. Людей было относительно немного - полторы, может две тысячи человек, в основном молодежь, но были и мужчины зрелого возраста.
Периодически из здания выходили депутаты и через мегафон зачитывали воззвания от Верховного Совета или Ельцина. Слышно было плохо, но народ шумел, одобрительно хлопал, однако, какой-то деятельной активности не было. Так продолжалось около часа. Никаких попыток организовать сопротивление не наблюдалось. Людей никто не собирал, задач не ставил. Мне это несколько надоело, и я прорвался к какому-то типу с депутатским значком. Отодвинув очередного вопрошающего дипломатом, я спросил его, он, что не понимает, что если к зданию подойдут части, то безоружная толпа никого не защитит.
Необходимо строить баррикады, блокировать движение, на что он мне тактично ответил, что на это людей не уполномочивают, вот, мол, ты и строй. А я, еще спускаясь со стороны Садового кольца к Белому Дому, обратил внимание на десяток брошенных поливальных машин вдоль обочины Нового Арбата. Я отобрал у него мегафон и обратился к людям ниже по лестнице: «У кого есть права категории С и Д, кто может водить поднимите руки», в воздух взметнулось с два десятка рук. Проорав в мегафон, что мы идем перекрывать Садовое Кольцо, и, предложив себя запомнить, я двинул вниз, к набережной.
Спустившись, я обнаружил рядом человек десять с правами и с десяток сочувствующих. В основном, молодые ребята от двадцати до тридцати лет. Я объяснил им свой план – двигаем к поливалкам и пытаемся их завести, потом перекрываем Новый Арбат возле выезда на набережную, а если повезет, то попробуем и Садовое кольцо. Народ постепенно прибывал, и я боялся растерять в толпе свой отрядик. Оторвав от какого-то плаката кусок белой ткани и перевязав лоб, наподобие камикадзе, я заставил оставшихся сделать то же, чтобы отличать друг друга.
Недружной, но очень возбужденной и решительной толпой мы двинули от Дома Советов. Движения по Новому Арбату почему-то не было, и небольшие группы москвичей свободно стекали вниз к Верховному Совету со стороны Садового Кольца. Труднее всего было в самом начале. Подергал дверь первой машины, естественно, закрыто… Оглядел окруживший машину и выжидательно глядящий на меня отряд «самураев» и… разбил стекло кабины. Какой-то интеллигентного вида парень начал было возмущаться, что нельзя портить общественное имущество. Что-то рявкнув на него я посадил в кабину первого «камикадзе» с правами. Ключей на месте, конечно, не было. Я приказал соединить зажигание напрямую, машина затарахтела и завелась. Дальше, проще во второй или третьей машине за козырьком нашлись ключи и дело пошло…
Первые четыре машины мы поставили поперек Нового Арбата возле спуска к набережной. Двоих я оставил дежурить в машинах на всякий случай и отправил еще кого-то в Дом Советов известить о наших действиях. На оставшихся трех или четырех машинах: кто внутри, кто снаружи двинули к Садовому кольцу. В крови бурлил адреналин, сердце подпрыгивало от ощущения опасности и необъяснимого бесшабашного веселья. Почти возле пересечения с Садовым начались первые сложности. Наперерез колонне вынырнул какой МВДэшник с полковничьими (!!!) погонами в сопровождении двух или трех сержантов и рядовых. На переговоры делегировали меня.
Надувшись красным, он что-то оглушительно орал про «порядок нарушать». До сих пор помню чувство какой-то нереальности, охватившее меня. «Тут вроде революция, он должен в меня стрелять или уходить в сторону, а тут запугивание, крики…» крутилась шальная мысль. Я вытащил из кармана какую-то прокламацию Ельцина, о том, что действия ГКЧП антиконституционны и их надлежит не выполнять, и заорал в ответ. Наверное, со стороны, это смотрелось довольно комично: огромный, под два метра, раздобревший на государственных харчах полковник, лет пятидесяти с красной от натуги и возмущения физиономией, а напротив невысокий пацан 25-ти лет в кожаном пиджачке с по-бычьему наклоненной головой и красными от усталости и бешенства глазами. Не знаю, что его больше убедило прокламация или мое бешенство, но пробормотав нечто невнятное про то, что если, когда он вернется с нарядом, тут будет беспорядок, то он нам покажет «где раки зимуют», и удалился.
Мы начали перегораживать Новый Арбат при пересечении с Садовым Кольцом. Оставшихся трех поливалок для полноценной баррикады явно не хватало… Мы, сжав зубы и взявшись за руки, начали, вытянувшись в цепь, перегораживать Садовое. Машины сигналили, кто в поддержку, кто в возмущении, водители матерились. Остановив огромный Икарус, мы убедили водителя, встать поперек Нового Арбата, рассказав, что это на несколько часов…баррикада постепенно росла. После того, как из нагроможденных нами машин сорвался какой-то ПАЗик, мы начали спускать камеры. Впереди и позади выстроенных в несколько рядов машин нагромоздили скамейки, мусорные баки – получилось вполне приличная баррикада. Незабываемое воспоминание: часов в пять мы расположились с отрядом и подтянувшимися сторонниками в каком то автобусе – перекусить, чем Бог послал. Напротив нас, через Садовое Кольцо идиллическая картинка: бабушки и тетушки с авоськами в длинной очереди в продмаг – выкинули какой-то дефицит, и они стоят, болтают, заинтересованно разглядывая наше сооружение.
Перекусив и убедившись, что нас пока никто не штурмует, мы решились перекрыть Садовое Кольцо. С самого начала мне было понятно, что, только перекрыв транспортные магистрали, мы можем «встряхнуть» город. Сев в какой-то грузовик, мы начали постепенно выезжать, загораживая проезд. Вечерело, машины вначале сигналили, как бешеные, но постепенно стали разворачивать в обратку по своей полосе, движение стало… Перегораживать кольцо баррикадой не получалось, так как большие машины почти не попадались, а частники убегали от нас как угорелые. Кто-то предложил отцепить от линии троллейбусы и поставить их в сцепку. Почти половину отряда я оставил на баррикаде на Новом Арбате, и вокруг меня белело всего несколько повязок, хотя людей явно прибавилось. Мы двинулись к троллейбусам… Дальше очень смутно: мы отцепляли огромные машины от проводов, водители уже не ругались - большинство женщины, и толпой выкатывали их поперек движения. Одну за одной, одну за одной. Грязный, злой, насквозь мокрый от пота..
Еще на первой баррикаде я отправил ребят за бутылками и показал, как изготовить простейший коктейль «Молотова». Там у нас их было под сотню заготовлено. То же мы начали делать на Садовом. Какой-то человек, назвавшись представителем от штаба Дома Советов, поинтересовался у меня, откуда я знаю, как их делать, я вяло, сказывалась усталость, послал его подальше... Посадив остатки своих, их оставалось человек пять, в какой-то грузовичок мы двинули в сторону центра дальше. Довольно бессистемно пытались там и тут перекрыть движение трамваям, набрасывая на рельсы скамейки и мусорные баки, на полноценную баррикаду ни материала, ни людей уже не было. Самую дальнюю такую «баррикаду» мы попытались организовать на трамвайных путях возле здания штаба Варшавского договора. Тут нам впервые (!) помешали.
Вначале часовой предупредил, что доложит о бесчинствах наверх, затем из здания вышел караул, человек шесть вооруженных солдат с дежурным. Офицер предупредил, чтобы мы прекратили, иначе он даст команду открыть огонь на поражение. Мы, естественно, сопротивляться не стали и, предоставив караулу возможность растаскивать накиданные нами скамейки, запрыгнули в машину и двинулись в сторону Садового, ко второй баррикаде.
Второй раз нам помешали, когда мы почти на пересечении Нового Арбата с Бульварным кольцом попытались организовать последнюю баррикаду. Дело было уже ночью, мы отчаянно стаскивали скамейки и какой-то строительный хлам в центр улицы, когда из оказавшегося неподалеку отделения милиции показался милиционер. Увидев, что нас всего пять человек, пацанов, невооруженных, да еще на каком-то левом грузовичке, он традиционно уже потребовал прекратить безобразие. Мы ему, конечно, сказали, что подчиняться не будем, но поняли, что впятером мы эту баррикаду, да еще почти под носом у милиции не сохраним. Он ушел, пообещав вернуться с нарядом. Я отправил водителя в машину, приказав завести ее и ждать нас. Мы вчетвером только-только успели, закидав «коктейлями», поджечь баррикаду, как из здания выбежал наряд. Машина была наготове, но только двое успели нырнуть в кабину, оставшиеся повисли на подножке. Мы были буквально в двух метрах от уже настигающего нас наряда.
Раздались выстрелы в воздух, крики «стоять», мы прибавили газу насколько возможно. Впереди влажно, после дождя, под светом фар поблескивал асфальт, сзади горела наша «баррикада», мы неслись в сторону Садового. Не успели облегченно вздохнуть, как сзади показался УАЗик с маячками. Они вначале также открыли огонь в воздух, а затем … по нам. Мы отчаянно вихляли по проезжей части, не давая машине обогнать нас, возможно, это и спасло тех, кто был снаружи – ночью, да еще в свете фар, трудно попасть в мотающуюся и постоянно попадающую в тень мишень. К счастью, ехать было совсем близко, через триста – четыреста метров мы выскочили к Садовому прямо напротив нашей первой баррикады, оттуда на выстрелы, выбежали люди… и УАЗик повернул назад, не доезжая метров двести до перекрестка.
