Main » 2013»Тохсунньу»21 » паспортная система и присвоение гражданства продолжают оставаться средством контроля над населением и разменной монетой в политических игра
паспортная система и присвоение гражданства продолжают оставаться средством контроля над населением и разменной монетой в политических игра
Несмотря на то, что паспортная система и присвоение гражданства продолжают оставаться средством контроля над населением и разменной монетой в политических играх, паспортная привязка давно изменила характер: она значит все меньше. Российский паспорт Русский honoris causa Анекдотическая история с предоставлением гражданства французскому актеру Жерару Депардье и президентский законопроект о введении административной и уголовной ответственности за нарушение правил регистрации по месту жительства на самом деле являются двумя сторонами одной медали. Это по сути значит, что методика жесткого закрепления (крепостничества в старых терминах) и в XXI веке жива, а индивидуальная привязка к государству есть повод для политических манипуляций. В некоторых случаях гражданин и его паспортная идентичность воспринимается как царская игрушка (в случае с Депардье), в других - как государственная собственность, расходный материал для решения политико-экономических задач.
Совершенно очевидно, что предоставление Депардье гражданства состоялось не только в обход формальной процедуры, но и безо всяких разумных оснований и разъяснений. Россияне стали свидетелями решения-каприза: «Кого люблю, тому и дарю». Впрочем, кажущийся инфантилизм, который некоторые наблюдатели уже окрестили как «впадание в детство», переходом в стадию «брежневского маразма», является знаком не столько отчуждения власти от общества и потери чувства реальности, сколько типичным поведением самодержца. На фоне миллионов русских, которые после распада СССР оказались за границей и уже отчаялись получить гражданство России, этот жест видится ярким символом монархического самовластного поведения. Это первый момент ре-феодализации.
Прикрепите их к земле!
Еще более зловещими выглядят планы по введению уголовного наказания за нарушение правил регистрации, максимальное наказание за которое, может составить три года лишения свободы. Тень советской прописки висела за заднем плане все 90-е годы. Но проголосовав за конституцию 1993 года, общество не могло не вернуться, пусть и спустя несколько лет, к очередному прикреплению «крестьян к земле». Однако в данной ситуации возвращение института прописки является не столько советским ретрообновлением, сколько признаком новой феодализации общества. К этому стоит добавить и другие признаки «развитого феодализма»: вассалитет высших чиновников, обладающих правом на «кормление» и иммунитетом от преследований в обмен на лояльность сюзерену, дворцы и обширные латифундии, принадлежащие частным лицам, запрет на выезд из страны лиц, имеющих задолженности по ЖКХ и, разумеется, государственная религия в стиле «cuius regio, eius religio» (чья власть, того и вера).
Не хватает только прикрепления населения к орудиям производства, как это сейчас происходит в Белоруссии. Однако ужесточение режима прописки - это уже шаг в указанном направлении. Институты гражданства и регистрации (прописки) уже давно являются эффективными инструментами в политической борьбе: от наступления на гражданские свободы до внешнеполитической экспансии. В течение последних десяти лет Россия практически беспрепятственно выдавала паспорта жителям Абхазии и Южной Осетии. Тем же самым занимается и Румыния, предлагая жителям геополитически вожделенной Молдавии и украинской Буковины свои паспорта в комплекте с благами Евросоюза. За прошедшие годы около 250 000 молдаван и 50 000 украинцев получили румынское гражданство. Не остается в стороне и соседняя Венгрия. Она выдаёт свои паспорта жителям Закарпатья и даже обратила свой взор на румынскую Трансильванию, предлагая её жителям получение венгерского гражданства. Таким образом, приглашение к гражданству приобретает форму скрытого подкупа населения в обмен на лояльность к иностранной державе, претендующей, как минимум, на влияние на некие территории. А это уже фактически значит конец хельсинскому соглашению 1975 года о незыблемости границ Европы.
В некоторых случаях фактор гражданства является методом точечных политических преследований. Все помнят, как в 70-е годы некоторые диссиденты показательно лишались советского гражданства и высылались за рубеж. Сейчас пока подобные случаи еще не имеют места, но истории, например, с журналистом Микрюковым из Томска, которого собираются выслать на место его рождения, в Узбекистан, потому, что Федеральная миграционная служба-де «никак не примет решения о предоставлении ему российского гражданства» весьма показательны. Это скрытое манипулятивное (в целях политических или коррупционных – уже не важно) использование паспортной привязки и второй момент ре-феодализации. Но как ни старались политические режимы закабалить подданных, «прикрепляя» их к земле, цеху или квартире в малосемейке, в современном обществе мобильность меняется и местами она растет.
В средневековой Европе говорили, что городской воздух делал человека свободным, и сбежавший от феодала крестьянин уже через год проживания в городе становился свободным человеком. В России крепостные холопы бежали на рубежи России, где царила казачья вольница, отсутствовали оброк и барщина. Но тут началась европейская глобализация. В XIX веке империю Наполеона I Бонапарта можно назвать фактической предтечей нынешнего Евросоюза. Даже после окончания наполеоновских войн и восстановления европейских монархий Европа уже стала прозрачной. Даже обитатели Российской империи («жандарма Европы», как тогда выражались) могли запросто ехать в любую страну и проживать там. Не случайно поэтому многие русские художники известные картины о России писали в Италии, Достоевский писал свои русские романы в Швейцарии, а Тургенев – во Франции. Это значит, что паспортная привязка постепенная становилась чисто символической вещью, уступая место привязке культурной.
Привязка и отвязка
Печальные события XX века приостановили казавшийся необратимым процесс растворения национальных границ и девальвации института национального гражданства. Появление противостоящих друг другу блоков, фашистских и большевистских империй, две мировые войны, процессы массовой миграции, масштабное распространение терроризма вновь сделали актуальными вопросы паспортного контроля, ограничения въезда и выезда. Символизация, казалось, развернулась обратно.
Однако на этот раз европейское общество ответило ярким нонкорформистским и космополитическим протестом. Это и нелегальные пиратские радиостанции 60-х на стальных платформах Ла-Манша, и уже легальные «Пиратские», с большой буквы, партии современной Европы. Здесь и паспортизация «Граждан мира», организованная то ли гением, то ли авантюристом - бывшим пилотом бомбардировщика Гарри Дэвисом (и надо сказать признанная в ряде государств). Гражданин мира
Еще один скрытый вариант глобальной идентичности, «мягкого» отказа от привязки, появился в виде получения паспортов сразу в нескольких государствах через разные легальные или полулегальные программы. Чета Ростроповичей, например, приобрела паспорта княжества Монако, которые, в общем-то, являлись удостоверениями личности, а не документами о гражданстве. Сегодня немалое число россиян проживает за рубежом, имеет там свой бизнес, а многие из них уже получили гражданство. Только за последние 10 лет в странах Европы и Америки поселилось более 2 миллионов бывших жителей Российской Федерации.
И Гарри Девис, и Ростропович, и Депардье, и многие другие знаменитости называют себя «гражданами мира» и, похоже, что это общемировой тренд. Вот и наши сограждане, за последние два десятилетия привыкшие посещать страны Европы, Азии и Америки, уже привыкают ощущать тебя не только «дорогими россиянами», но и гражданами мира. Фактически перед нами две разнонаправленных тенденции: феодализация, выражающаяся в манипуляциях гражданством, и тихая, но набирающая силу глобализационная отвязка и отказ от локальной идентификации снизу. Специфика нынешней информационной эпохи состоит в том, что такие отвязки и привязки больше не значат переформатирования культурного лица человека. Просто культурная привязка стала стильной, а паспортная – слабой. Отвязанный гражданин может оставаться русским по культуре и самоощущению, а «привязанный» паспортом honoris causa остается 100%-ным французом даже в мордовской вышитой рубахе.
