Полит.ру
Нет сомнений, что отставка А. Сердюкова стала следствием коррупционного скандала в министерстве обороны. Нам неизвестны конкретные сценарии: мы не знаем, стояли за этим какие-то группы интересов или нет. Но факт остается фактом – скандал разразился колоссальный, и в этих условиях дальнейшее пребывание Сердюкова на посту министра обороны стало невозможным. Министр, даже косвенно связанный с таким скандалом, вряд ли может продолжать такую серьезную реформу в вооруженных силах, какую уже более 4 лет проводил Анатолий Сердюков. Проблема в том, что отставку министра недовольные в военной корпорации могут воспринять как отмену курса, который осуществлялся в последний годы и вызывал неприятие. Между тем, реформа должна быть завершена – это очевидный приоритет для российской власти. В этих условиях пост министра обороны может занять только политический тяжеловес и популярный политик, который сможет довести реформу до конца и справиться с настроениями, существующими в военной корпорации. Таких людей в российской власти крайне мало, и, безусловно, Сергей Шойгу, неизменно занимающий в рейтингах места в первой пятерке, имеющий чин генерала армии и Звезду Героя России, едва ли не единственный кандидат. Но из этого следует еще одна проблема, еще раз подчеркивающая, насколько коротка кадровая скамейка запасных у Кремля – оголяется очень важный пост губернатора Московской области. Кремлю в краткие сроки придется подыскивать человека, который сможет стать кандидатом Кремля на предстоящих выборах. А выборы - это испытание, к которому российская власть в последнее время только заново учится привыкать.

06.11.2012

ПРЕЕМНИК ШОЙГУ

Татьяна Становая

Особенностью российской политической ситуации является ее непредсказуемость и высокая степень спонтанности в принятии важных решений

Сегодня политический обозреватель «Коммерсанта» Станислав Кучер выдвинул сенсационную версию, что назначение Сергея Шойгу министром обороны является подготовкой к президентскому будущему бывшего главы МЧС: якобы именно Шойгу должен в скором времени стать преемником нынешнего главы государства, а сам Путин – уйди досрочно. Версия действительно очень красивая. Однако сам факт ее появления скорее указывает на то, что часть «прогрессивной общественности» очень хочет выдавать желаемое за действительное.

Сразу важно оговорится, что чисто логические выкладки при анализе развития путинского режима зачастую не имеют никакого значения. Никто не мог предположить, что Сергей Шойгу будет губернатором Подмосковья всего полгода. И мало кто верит сегодня в то, что именно так поступить с Сердюковым Путин планировал несколько месяцев назад. Особенностью российской политической ситуации является ее непредсказуемость и высокая степень спонтанности в принятии важных решений: то, как будет выглядеть кадровая конфигурация через год, вряд ли прекрасно себе представляет сам Путин.

Появление в СМИ снова темы преемника – само по себе примечательно. Политологи и журналисты забыли об этом еще 4 года назад, когда стало понятно, что на четырехлетний срок, как минимум, президентом вместо Путина станет Медведев. Потом интриги не было: наиболее вероятными сценариями было либо переизбрание Медведева, либо возвращение Путина. Вариант с «третьим кандидатом» обсуждался недолго и считался маргинальным.

Однако теперь эта тема обретает новый смысл. Что будет в 2018 году? Слишком много факторов сегодня складывается против переизбрания Путина. Во-первых, ему будет уже 66 лет (хотя, конечно, железным аргументом это не назовешь). Во-вторых, и в этом скорее главное, - от него устали. Сам Путин становится дестабилизирующим фактором для части российского общества, пусть и находящегося в меньшинстве, но весьма активного и влиятельного. Признает это сам президент или нет, для нашего анализа неважно. Важно, что возвращается тема смены президента на кого-то другого, новая война за преемника.

Теперь каждая фигура, которая повышается или приближается к Путину, будет рассматриваться с точки зрения вероятного преемничества. Шойгу в этом плане очень удобный кандидат. Он почти ка двойник Путина – герой, спасатель, компетентный, в хорошей форме, с высоким рейтингом. И неважно, что ему в 2018 году будет 63 года (он всего на 3 года моложе Путина). Неважно, что половина путинских «друзей» реально опасается этой «темной лошадки», и что Шойгу никогда не был по-настоящему близок к Путину. Важно, что части российской элиты очень хочется поверить в то, что эра Путина скоро закончится. Кстати, а что мы знаем про Шойгу, кроме того, что он создал полностью подконтрольный ему механизм организации работ в чрезвычайных ситуациях? Что он думает про российско-американскую «перезагрузку», про покупку «Роснефтью» ТНК-BP, про приватизацию, про пенсионную реформу? Про Шойгу в этом плане неизвестно практически ничего, зато главное – он бесконфликтный, легко адаптируется в ситуации (неслучайно он 18 лет руководил МЧС), он комфортный чиновник для начальства. Но разве это определяет, готов ли Путин передать власть кому-то еще?

В экспертном сообществе вариант добровольного ухода Путина с передачей власти преемнику становится одним из самых «любимых» сценариев. На роль преемника осторожно претендует, например, бывший вице-премьер и министр финансов Алексей Кудрин. Теперь вот появилась фигура Шойгу. Наверняка вскоре всплывет и версия с кандидатом «силовиков». Но никто не задумывается, о чем реально думает сам Путин и что мешает ему оставаться на своем посту и после 2018 года. Страх перед революцией? А верит ли он в нее? Боится ли он? Именно здесь надо искать ответы на вопросы о будущем России, а не в новых кадровых назначениях, за которыми иногда может не стоять ничего, кроме как желание прикрыть очередной провал в работе министерства.

08.11.2012

РЕКОНСТРУКЦИЯ НАСТОЯЩЕЙ «ДОКТРИНЫ ПУТИНА»
Евгений Гонтмахер


Сложившуюся в голове Путина доктрину можно прочитать, если проанализировать массу знаковых событий. Еще недавно общим местом у критиков Владимира Путина считалось, что он очень умелый тактик, но никудышный стратег. Вспомним, например: печальную судьбу заказанной им же «Программы Грефа»; принятую правительством в конце 2008 г., в пору путинского премьерства, «Концепцию долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации на период до 2020 года», заведомо невыполнимую в момент ее утверждения; проигнорированную «Стратегию-2020», подготовленную снова же по поручению Владимира Путина десятками лучших экспертов страны. Но отсутствие по-настоящему программных документов социально-экономического свойства вроде бы не мешало, так как нефтегазовая подушка позволяла решать все проблемы в этой сфере в текущем режиме, в основном за счет маневра финансовыми вливаниями.

Ровно такое же отношение Владимир Путин демонстрировал и по отношению к внутриполитическим и международным вопросам. Разве можно считать реальной доктриной «суверенную демократию» вкупе с «вставанием с колен»?

Однако сейчас, после потрясений конца прошлого — начала этого года, наблюдая за эволюцией государственной власти в России, сосредоточенной в единственном лице, а именно в лице Владимира Путина, я прихожу к выводу, что президент сделал концептуальный, мировоззренческий, если угодно — стратегический выбор. Он, конечно, не оформлен в виде специальной бумаги, но сложившуюся в его голове доктрину можно прочитать, если внимательно проанализировать массу знаковых событий, которые происходят на наших глазах после прошлогодней рокировки.

Запад или Восток
Для начала надо пояснить, что же стало причиной, заставившей Владимира Путина задуматься наконец над сутью событий в стране и мире.

Судя по всему, первым толчком стал мировой экономический кризис, начавшийся в конце 2008 г. С одной стороны, он показал уязвимость казавшихся суперсовременными финансовых инструментов. Но при этом, с другой стороны, если Запад платит цену только в виде близких к нулю темпов экономического роста и высокой безработицы, то в России в 2009 г. было зафиксировано более чем 9%-ное снижение ВВП. Да, потом это падение в основном удалось отыграть, но зависимость нашей экономики от мировых цен на сырье еще более возросла. А тут еще сланцевый газ, зеленая экономика, появление деятельных новых конкурентов на этом рынке. Фактически получается ситуация, похожая на последние годы существования СССР: тогдашнее резкое снижение цены на нефть окончательно подрубило советский колосс.

Думаю, Владимир Путин прекрасно понимает, что из такого интересного положения возможны всего два во многом взаимоисключающих выхода:

— интенсивно интегрироваться в мировое не только экономическое, но и военно-политическое пространство, условно называемое Западом, получая хотя бы небольшие гарантии поддержания внутренней стабильности. Характерен пример Греции, которая, успев впрыгнуть в Евросоюз, теперь высасывает из него сотни миллиардов евро;

— повернуться к Западу спиной, переориентировав экономические отношения в сторону Китая и ряда других азиатских стран, а также активизировав интеграционные процессы на постсоветском пространстве.

Выбор именно второго варианта, судя по всему, состоялся из-за того, что мировой экономический кризис продолжается и ему не видно конца. США никак не могут завести моторчик, разгоняющий американскую экономику, астрономическими темпами растет их внешний долг. Европа все глубже погружается в пучину долгового кризиса. Вслед за Грецией проблемными странами стали Испания, Италия, Португалия. Уже пошли активные разговоры о том, что институты рыночной экономики, сформировавшиеся к концу XX в., не подлежат модернизации и должны быть заменены чем-то другим. Правда, внятной альтернативной модели пока не предложено.

Крайне важным, с точки зрения Владимира Путина, видимо, является и то, что мировой экономический кризис показал беспомощность демократии. Это проявляется в:

— приходе к власти или усилению влияния популистов, что резко снижает возможности для принятия необходимых, но жестких мер по оздоровлению экономики;

— использовании механизма выборов для победы фундаменталистов, как это произошло, например, в Египте.

Немаловажно и то, что США так и не смогли взять под контроль ситуацию на Ближнем Востоке, в Иране, Афганистане, Пакистане и вынуждены терпеть существование у себя под боком целого букета левопопулистских и откровенно враждебных по отношению к ним режимов в Латинской Америке. А тут еще укрепляющийся и идущий своим путем Китай!

Какое уж тут стратегическое партнерство и интеграция в Запад? Особость России, органическая чуждость для нее ценностей демократии, рыночной экономики европейского типа, прав человека становится не просто красивым лозунгом для потакания настроениям определенной части нашего общества, а реальной повесткой дня для выстраивания текущей политики.

Активное меньшинство или консервативное меньшинство

Но мировой экономический кризис оказался, конечно, не единственной причиной для стратегического выбора, сделанного Владимиром Путиным. Огромную роль сыграли митинги конца прошлого — начала нынешнего года. И дело даже не в их неожиданной массовости. Оказалось, что общество, получив за предыдущие сытые годы нефтегазового изобилия существенное повышение уровня жизни, вместо смиренной благодарности «национальному лидеру» потребовало от него честных выборов и просто уважения к себе. Известное выражение раннехрущевской оттепели «не хлебом единым» вдруг оказалось актуальным сейчас.

Тут у Владимира Путина тоже было два возможных варианта действий:

— пойти навстречу тем 15-20% россиян, которые в открытую требуют перемен;

— опереться на наиболее консервативные и даже фундаменталистские слои, численность активных представителей которых вряд ли превышает несколько процентов взрослого населения.

Выбор Владимира Путина очевиден. И он по-своему логичен, если вернуться к описанному выше анализу складывающихся экономических и политических реалий Запада.

Эти взгляды, складывающиеся в цельную систему, которую можно назвать «доктриной Путина», могут иметь далеко идущие последствия как для внутренней, так и внешней политики России.

Благополучие или уравниловка в бедности


Во внутренней политике, кроме уже очевидного закручивания гаек и еще большего ограничения поля свободной, независимой от государства, политической и общественной жизни, вполне может наступить период и затягивания поясов. Ползучая деградация экономики уже сейчас ставит под сомнение возможности исполнения тех социальных обязательств, которые наращивались на всем протяжении путинского правления. Их практически неизбежная «оптимизация» уже началась — особенно это видно в коммерциализации образования и здравоохранения. Придет очередь и снижения зарплат, социальных выплат. Объяснять это придется необходимостью защиты от внешних воздействий, в том числе и неизбежностью пожертвовать частью своего скромного благосостояния ради укрепления обороноспособности страны. Для этого до сих пор поддерживается в полной боевой готовности пропагандистская машина — и прежде всего федеральные телеканалы.

Кстати, уверен, что такое развитие событий неизбежно приведет к тотальному контролю за интернетом, введением в нем цензуры.

Незавидна и судьба предпринимательского сообщества. Те, кто еще не успел увести свои активы на Запад, будут нещадно доиться — опять же под лозунгом восстановления социальной справедливости.

Конечно, все это приведет к тому, что экономика будет управляться почти в госплановском режиме, вплоть до директивного распределения ресурсов и финансов. В социальной жизни произойдет быстрая уравниловка в бедности. Такие институты, как выборы, разделение властей, федерализм, сохранятся, но степень их имитационности резко увеличится по сравнению даже с нынешним временем. Они будут нужны именно в таком виде, чтобы поддерживать у населения видимость его полноценной общественной жизни.

Во внешней политике мы увидим дальнейшее братание со странами, противопоставляющими себя Западу, постепенное подпадание под влияние Китая (вспомните «День опричника» Владимира Сорокина).

Проблемы «доктрины Путина»

У доктрины и построенной на ее основе системы, несмотря на всю ее цельность, есть два очень больших изъяна, которые в конечном счете сломали и Советский Союз:

— если хотя бы 15-20% общества не поддастся на пропагандистскую обработку, то появятся мощнейшие социальные аргументы против складывающейся системы. Это вам уже не просто требование честных выборов людьми, которые после стояния на проспекте Сахарова пошли посидеть в уютное кафе. Речь пойдет о настроениях десятков миллионов реально обездоленных, потерявших хотя бы минимально приличные и ставшие вроде бы привычными уровень и качество жизни;

— если Запад, несмотря на нынешние трудности, все-таки с ними справится и выйдет на новый виток развития, опираясь на все те же ценности демократии, рыночной экономики и прав человека.

Для развала системы, построенной на «доктрине Путина», достаточно реализации любого из двух перечисленных вариантов. Но если развитие событий реализует оба из них (а это, с моей точки зрения, очень вероятно), то общественный взрыв будет таким мощным, что Россия как страна, вслед за СССР, может просто-напросто не уцелеть.

Естественно, возникает вопрос: а что же делать для предотвращения такого весьма вероятного сценария? Можно сформулировать несколько исходных тезисов для дискуссии.

Во-первых, на данном этапе важно поставить правильный диагноз и отказаться от чрезмерных иллюзий.

Во-вторых, надо всеми возможными усилиями поддерживать низовую ненасильственную активность людей — начиная от чисто социальной проблематики и кончая чистой политикой. Это поиск единомышленников, оказание давления на власть всеми законными способами по всем возможным поводам, накапливание бесценного опыта гражданской самоорганизации.

В-третьих, взаимодействие с той частью нынешней правящей элиты, которая в силу разных причин недовольна очевидным изменением политики.

И главное — не впадать в депрессию, верить в то, что у демократической России впереди действительно светлое будущее.

Евгений Гонтмахер — член правления Института современного развития

Оригинал материала опубликован на сайте Vedomosti.ru 19.10.2012

19.10.2012